тюремной крепости. Только несколько открытых лотков на противоположной стороне, скорее всего — для того же тюремного персонала, да несколько торопливых фигур — явно не желающих здесь задерживаться. Да еще свежий осенний ветерок, легко шелестящий по булыжнику сухой пожелтевшей листвой…
— Ты чего такой задумчивый. — Эния толкнула его в бок. — Все же замечательно получилось.
— Да нет, что ты. — Сергей усмехнулся. — Я очень доволен. Просто как-то непривычно…
— Что непривычно?
— Да все. — Он немного подумал. — Стоило попросить аристократическому дворянству — пардон, мадам, это я про нас, — и все проблемы тех, кто в цепях, — к вашим услугам… Неужели все так просто? Так легко? Ведь лорд Маиер даже не думал и не размышлял. Простите, мэм, а если бы мы попросили казнить? — Его голос стал глухим и даже немного виноватым. — Скажи, Эния, но для чего же тогда закон?
— Да нет, Сережа. — Ее глаза из смешливых стали серьезными. — Ты просто все очень усложняешь. Понимаешь… Ну, во-первых, он сюда пришел сам и здесь не совершал никаких преступлений. Все подозрения по поводу связи корсарского брига с бароном Эру не подтвердились. Следовательно, он вообще не попадает под юрисдикцию Нипорога… — Она немного помолчала. — Во-вторых, Нипорог не несет ответственности за то, что он вне закона в Ассане. Пускай даже и в ряде других королевств Подгорья. Ну а в-третьих… Почему бы не сделать хорошего и доброго жеста людям, которые ощутимо помогли городу? Что в этом плохого?
— Да нет, ничего… — Он встряхнул головой и улыбнулся. — Просто я что-то… Вообще-то я вовсе не такой уж и принципиальный, Эния. Просто что-то нашло… Представил себя в его роли. Думаю, что не слишком был бы счастлив, зная, что моя судьба и даже жизнь могут зависеть просто от чьего-нибудь каприза. Какой-нибудь красотки…
— Ну вот, наконец-то, дождалась… За неимением других ласковых слов приходится радоваться и такому.
— Эния…
Загремели, открываясь, большие металлические ворота — они одновременно повернули головы.
Нивер Олди медленно вышел и остановился, щурясь на осеннее солнце, — сквозь путаную гриву волос было трудно разглядеть выражение глаз. Сергей и принцесса молча ждали. Сзади опять лязгнули, закрываясь, тюремные ворота — он вздрогнул и оглянулся, потом сделал шаг и неторопливо обвел взглядом площадь…
Сергей облокотился о дерево рядом с привязанными лошадьми и похлопал рукой по карманам, выискивая курево, — почему-то здорово захотелось курить. Принцесса немного наклонила голову к плечу и спокойно наблюдала за приближающимся бывшим узником, она была уверенна и спокойна. А ведь разговор предстоял не из легких…
Он остановился напротив и провел рукой по заросшей щеке — его глаза блеснули, встретившись с внимательными глазами принцессы. Сергей наклонил голову и чиркнул огнивом.
— Вы, наверное, думаете, что я буду благодарить?
Голос все так же напоминал работающие мельничные жернова.
— Не думаю, — спокойно сказала принцесса.
— А я — думаю, — неожиданно сказал Сергей, сжав огниво в руке — кровь ударила в голову: перед глазами всплыло всегда печальное лицо Гуляны, и горькие глаза плачущей тети Доры, и всегда добродушная, но сразу каменевшая и как-то по-детски обиженная физиономия старого Олди… — Я думаю, что ты должен упасть на колени и благодарить со слезами…
Эния закрыла рот и удивленно хлопнула ресницами. Нивер нахмурился, внимательно вглядываясь ему в глаза…
— …Что ты строишь из себя этакого разочарованного? Этакого самоненавистника? — Сергей сделал вперед шаг и упер в него прищуренный взгляд. — Да у тебя гордость зашкаливает выше, чем у любого короля! Ты посмотри на себя — ишь, какие мы! Ни с кем не хотим разговаривать, ни от кого не примем помощи, ни перед кем не поклонимся — и никому не улыбнемся… Да если бы ты ненавидел себя — по- настоящему, то валялся бы в ногах у всех людей подряд и вымаливал бы себе не жизнь — прощение… Чтобы тебя простили, просто простили — особенно те, кто видел от тебя зло. И только потом бы пошел на казнь…
Эния опять открыла и закрыла рот и опять хлопнула своими пушистыми ресницами. Нивер Олди молчал, не отрывая от Сергея внимательных глаз.
— Тоже мне раскаявшийся… Самоненавистник… Ты знаешь, что такое ненависть к себе? Ненависть к себе — это когда позволяешь считать себя за дерьмо всем, а не только самому себе… Легкой дороги захотел? В том числе и к смерти? Ты всегда, всю жизнь искал легкой дороги! Всегда и везде! Делал только то, что хотелось тебе! А ты когда-нибудь спрашивал, — он придвинул прищур нахмуренного взгляда почти вплотную, — что хочется Гуляне? А хотят ли отца Гука и Люка?
Бывший арестант отшатнулся как от пощечины — в глазах мелькнула растерянность… Сергей повернулся к нему спиной.
— Поехали, Эния. Пусть идет куда хочет — вешаться там или бросаться головой со скалы… Куда потащит его никогда не побежденная им самим гордость.
— Возьмите… — Принцесса подняла его руку и положила в нее мешочек с монетами — тот поднял на нее расширенные глаза и, отрицательно мотнув головой, протянул деньги обратно.
— Опять гордость? — сказала принцесса и, вставив ногу в стремя, вскочила на лошадь. — Там только на первое время. Побрейтесь и переоденьтесь. А потом… А потом начните новую жизнь. Такую, чтобы искупать свои грехи и не бояться смотреть людям в глаза.
— Миледи… — Он сделал шаг — в его глазах впервые мелькнула мольба. — Милорд. Пожалуйста, скажите… Откуда вы узнали про Гуляну и Гука с Люка.
— Я видел их. — Сергей тоже вскочил на коня и натянул повод. — Около месяца назад. Все живы- здоровы. И от тебя никто не отказывался.
Он стоял перед ними, заросший, нечесаный, грязный, истосковавшийся, перегоревший и очень- очень одинокий, но произошло что-то, что сразу причислило его к разряду людей — живых и нормальных людей. На его глазах выступили слезы.
— Я ведь никогда не смогу…
— Сможете, — сказала Эния. — Теперь — все сможете. Посвятите свою жизнь помощи тем, кому она больше всего нужна. И
— Поехали, Эния. — Сергей безнадежно смотрел на солнце. — Вечером в замок, надо хоть немного отдохнуть и приготовиться.
По булыжнику площади застучали копыта двух лошадей — продавцы у лотков проводили их сонными взглядами. Нивер Олди молча смотрел им вслед, пока они не скрылись за поворотом, потом побежал следом, быстро выровнял дыхание в легком темпе и перешел на ровный, тренированный бег…
Глава 4
— Юрм, ты был внизу? Сколько сейчас времени?
— Полвосьмого, господин лорд.
Сергей тяжело вздохнул: «Эх, женщины вы, женщины…» — и посмотрел на запертую дверь спальной комнаты: Эния собиралась. Последние полчаса дверь не двигалась, оттуда лишь изредка доносились приглушенные голоса двух женщин, занятых невероятно серьезным делом — одной собирающейся и другой — ей помогающей в этом нелегком, сложном, важном и ратном труде…
Женщины везде одинаковы. Во всех мирах и, наверное, на всех планетах. Если изящный бюст или тонкая талия не подчеркнуты, или прическа не выделяет длину шеи и безукоризненность ровных плеч, или линии бровей и росчерк глаз недостаточно выразительны — это трагедия, примерно на уровне извержения вулкана или всемирного потопа.
