было просто не до книг, вечные заботы по дому съедали все ее время.
В клубе было пустынно. На первом этаже две пары молчаливо сражались за шахматными досками. Черецкий, не удержавшийся от совета, был послан играющими куда подальше. С тем и оставил их, не обижаясь. Сквозь запыленные изнутри стекла была видна спортплощадка.
Денек выдался без дождя, один из немногих в этом июне. И потому на спортплощадке было людно — играли в волейбол и баскетбол, играли азартно. Тут же у краев площадок дожидались своей очереди команды 'на смену', они болели яростней всех прочих. Было шумно и весело. Черецкий с трудом заставил себя оторваться от зрелища.
Библиотека оказалась на втором этаже в самом углу полутемного коридора. Табличка на двери была маленькая, неприметная — издали и не разберешь.
Потоптавшись на резиновом коврике, Черецкий постучал костяшками пальцев по крашенной в бурый цвет фанере, осторожно приоткрыл дверь и просунул в образовавшуюся щелочку голову.
— Ау, лю-юди?! — произнес он дурашливо.
Послышался шорох, что-то упало.
— Ну кто там еще! Я уже уходить собралась, безобразие! Черецкий ничего не понял, и, наверное, это отразилось на его лице.
— Время без пяти два, — добавил девичий голосок. — Вы что, читать не умеете, расписание на двери не видали?! Видели или нет, я вас спрашиваю?
— Ага! — Черецкий в подтверждение еще и кивнул, хотя на расписание он как раз внимания и не обратил. — Но дело в том, что я полторы минуты назад приехал с инспекцией в вашу часть, а через три уезжаю. Дeла, дела!
Библиотека была небольшой — четыре невысоких стеллажа, с обеих сторон забитые книгами, большой и красивый стенд, а почти за ним — столик. Вот там-то на крошечном стульчике сидела очень симпатичная светленькая девушка. Она смотрела на вошедшего немного насмешливо, но, в общем-то, дружелюбно.
— Нам бы это, записаться, — произнес Черецкий, меняя тон и тиская в руках пилотку. — Нам бы чего попроще, а то забывать грамоту стали от хлопот армейских.
Он ожидал увидеть здесь какую-нибудь пожилую противную тетку или же своего брата-солдата. И вот на тебе сидит почти раскрасавица, молоденькая, хорошенькая, глазками огромными поводит, ножкой в туфельке покачивает, пальчиком белокурую прядь покручивает. Черецкому даже нехорошо стало.
— Ну что вы стоите!
Голос был ангельский. И совсем уже не строгий, как показалось поначалу.
Черецкий огляделся, но второго стула около столика не было, и он развел руками, а потом хотел было примоститься на полу, у самых ног.
Но девушка притопнула туфелькой, рассмеялась.
— Вы меня не так поняли. Давайте-как ваш билет.
Черецкий вытащил из кармана военный билет, протянул библиотекарше. Та быстро и аккуратненько записала все, что положено.
— Что читать будем, молодой человек?
Вопрос застал Борьку врасплох.
— Ну как же… этого нам бы, э-э-эротического чего бы! Про любовь и верность, стало быть! — произнес он игривым полушепотом.
— Ну значит, 'Ромео и Джульетту', так? — поинтересовалась девушка, округляя глаза.
— Что вы, что вы! — Борька замахал рукой. — Попроще чего и чтоб с картинками. А лучше знаете чего — не надо картинок, ну их! Дайте одну только, единственную.
— Это какую же? — Девушка приподняла изогнутую бровь.
— Вашу фотокарточку! — прямо ответил Черецкий.
— Ах, какой галантный пошел нынче читатель, — проговорила девушка, привставая, — но вы меня задерживаете, забыли?
Черецкий хлопнул себя по лбу.
— Все понял. Если серьезно, мне надо по истории одну книгу. Вы, может, слыхали — был такой князь Святослав, вот про него, пожалуйста. Да посолиднее автора, мне там романчики не нужны, в них врут все. Есть?
Девушка наморщила лобик. Пошла вдоль стеллажей.
— Надо припомнить, — нараспев проговорила она, — да-а, Святослав? Вот есть исторические романы — Дрюон, хотите? Дюма, Стендаль, вот еще Толстой Алексей, Вальтер Скотт…
— Да нет, это все читано-перечитано, это все знают! Вот об этом бы князе! — гнул свое Борька. — Может, и не было такого? Хотя учебники-то не врут, там есть полстрочки, сам помню — иду, дескать, на вы! Помните?
— Смутно, — сказала девушка. — Ну идите-ка на мы скорей! — Она присела у нижней полки крайнего стеллажа. Вместе, глядишь, и подберем. Я тут тоже не все еще знаю. Бот какая-то!
Она вытянула в руке тонюсенькую книжечку в мягком переплете. Черецкий разобрал название издательства и поморщился.
— Ну-у, что вы, это же «Детгиз», это для сержантов и старшин, девушка милая, а я на гражданке был… э-э-э, кандидатом исторических наук, между прочим. Мне б какого-нибудь академика для начала, ладненько?
Библиотекарша посмеялась, но ничего не ответила.
Черецкий подошел к ней, опустился на одно колено. В голову ему ударила волна свежего, какого-то травянистого запаха, исходившего от ее светлых пушистых волос. Книги сразу же отступили куда-то далеко-далеко, на последний план. Их корешки, названия и фамилии авторов замельтешили перед глазами. Остановить своего взгляда на какойнибудь одной из них Черецкий не мог.
— Вот смотрите.
— Угу! — сказал Борька маловразумительно.
Девушка выпрямилась. Встал и Борька. Они стояли вплотную и были оба немного растеряны. Черецкий на выдохе проинес одними губами:
— Какая вы необыкновенная, просто чудо!
Его руки совсем невесомо легли девушке на плечи и чуть привлекли ее к груди. Девушка вздрогнула, но не отстранилась, то ли она была в замешательстве, то ли в ней вспыхнуло ответное чувство. Черецкому, естественно, показалось последнее. Он коснулся губами ее щеки, потом мочки уха, руки заскользили по упругому и трепетному телу.
— Ну что вы, зачем, нехорошо, — чуть слышно прошептала девушка.
Но Черецкий не слышал уже или не понимал — голова его закружилась, он поплыл по неведомым волнам в неведомые страны. Но в тот самый миг, когда его губы коснулись ее губ, а рука легла на ее маленькую упругую грудь и слегка сдавила ее, Бориса почувствовал резкую боль в щеке и отшатнулся. Он даже не сразу сообразил, что получил увесистую оплеуху, — ведь все шло так хорошо. Он обиделся чуть не до слез! Отвернулся.
И это, наверное, спасло его. Если бы он принялся оправдываться или вымаливать прощение, а то и дурачиться, как с ним бывало в присутствии хорошеньких девушек, то все было бы безнадежно испорчено. Но здесь получилось наоборот. Девушка то ли испугалась за него или за себя, то ли пожалела — поди загляни в чужую душу! Но она вдруг положила ему руку на плечо и сказала мягко и дружелюбно:
— Больно? Терпи, солдатик, в любовных сражениях как на войне! — и рассмеялась.
Черецкий повернулся и рассмеялся вместе с ней. Они хохотали минуты две.
— Меня зовут Оля, — сказала наконец девушка, вытирая кончиком платочка выбежавшую слезинку — она очень аккуратно это проделала, Борька прямо залюбовался.
Потом он представился, хотя в том не было нужды, ведь она же видела все в военном билете.
Книги так и не нашли. Но Черецкий нисколько не жалел ни об упущенных книгах, ни о том, что променял все шумные и веселые спортплощадки на эту тихую комнатушку в солдатском клубе.
Сергей остановил Новикова в коридоре казармы, когда в ней никого не было, — рота занималась в классах. Лишь дневальный, сменщик Реброва, одиноко маячил на своем посту возле тумбочки напротив
