— Пусти! Чего слыxал! Не приходи, и все! — Она вдруг обмякла. — А захочешь прийти, так только когда отслужишь, придешь, скажешь, пошли, Тяпка, со мной, на край света, в самое дремучее село… и я пойду, серьезно, пойду! Все брошу, со всеми расплююсь! Ты только позови! Ладно? — Она помолчала. И сказала еще тверже: — Но до того не приходи. Все! Покедова!
Гриня уже поджидал Леху. Он его подхватил. И еще неизвестно, как бы себя повел Леха, чтобы с ним дальше было, если б Гриня не взял его в оборот, не подпоил бы малость, не снял бы нервного напряжения. И остался в Лехиной памяти весь этот эпизод как чудный сон. Он все помнил, но так и не смог себя убедить, что все бывшее с ним правда.
Земляк был заботлив. Перед уходом Гриня даже осмотрел его придирчиво: чтоб и пуговица верхняя была застегнута, и пилотка не скособочилась. Сам провожать пошел. И когда с патрулем столкнулись, отстоять пытался. Да куда там! Потом Гриня пропал. Были: комендатура, неприятный разговор, машина из части — все как во сне, нечетко, наплывчато. Потому и не воспринималось поначалу за реальность, казалось — вот-вот сон развеется, и все окажется не так уже плохо. Не развеялся сон!
Лампочка замигала, по камере запрыгали тени. 'Хоть бы погасла совсем!' Суркову вдруг захотелось темноты, так чтоб ни малейшего просвета, ни проблеска. Но лампочка выправилась, даже засветилась ярче. Оставалось только одно — закрыть глаза. Леха так и сделал.
'И Гриня вовсе ни при чем! — вдруг ясно осознал он. — Не виноват он передо мной. Перед самим собой виноват может, а передо мной нет. Нечего валить на него!' Леха представил себе, как корит сейчас себя Гриня. 'Не может быть, чтоб не корил! Ведь знает, чем все кончилось. А тогда, вначале, разве мог знать, так чтобы наверняка? Конечно, нет!' Сурков с силой ударил себя кулаком по колену. 'Легче всего виновных на стороне искать. Все! Только нет! Врешь, — он открыл глаза, встал, — сам виноват. Сам! Растяпа несчастный!'
— Приготовиться ка обед! — прокричал за дверью выводящий.
'Хорошо еще, что кормят', — мелькнуло в мозгу. Сурков сдернул гимнастерку, застегнул пуговицы. Но без ремня выглядеть прилично- не всякoмy удастся. 'Трое суток — не век!'
Славка, потный и раскрасневшийся, тяжело отдувался, пыхтел. Гимнастерка у него выбилась из-под ремня, пилотка съехала на затылок, автомат, придерживаемый за ремень, покачивался у ноги, прядь волoс потемнела, прилипла ко лбу.
Новиков пoсмoтрел на секундомер.
— Уложился, даже с запасом, — сказал он Так, Слепнев, Ребрсз, на исходный рубеж!
В pyкe у сержанта был зажaт красный флажoк на коротеньком дрeвке.
С полосой этой возились дoлго, почти целый месяц ушел на то, чтобы научиться преодолевать отдельные препятствия, причем без оружия, налегке. Время летело, упражнения усложнялась — пoследние две недeли исполняли полную программу, сначала не спеша, зaкрепляя навыки. Потом Новикoв принес на одно из занятий секундомер — и началось.
Азарт и соперничество принесли поперву излишнюю торопливость. Многие ходили в синяках, с шишками н растянутыми сухожилиями, но интерес к полосе не пропадал: чем больше она приносила неприятностeй, тем скореe, увереннеe хотелось преодолеть ее.
Все удовольствия Сергей испытал на себе. Еще свежа была в памяти 'разрушенная лестница' — то ли нога на ходу пoдвернулась, то ли сапoг соскользнул, заметить не успел, как навернулся с нее, да с такой- силой, что до сих пир поглядывал ка лестницу с опаской.
Врачиха в санчасти смoтрела на его ушибы, вздыхала, поправляла очки на носу, сетoвaлa: ''Ну, по меньшей мере, миленький, никаких серьезных повреждений нe было — так: видимость одна.
Как и во всей это жизни, на полосе неприятнoе мешалось со смешным, неудачи с победами, ошибки с догадками, невероятными своей простотой, — то, что казалось невыполнимым, становилось обыденным, даже скучным. Несколько веселых минут доставил как-то самый длинный сплетник из второго взвода, что имел разговор с Черецким. Перепрыгивая через канаву с водой, начальное и самое легкое препятствие, он умудрился соскользнуть с противоположной стенки и, взмахнув, будто на прощанье, руками-граблями, скрылся в мутной воде. Глубина в яме была не больше метра, но падал он спиной, да к тому же высоко задрав ноги, и потому воды хватило, чтобы скрыть прыгуна. Правда, уже через секунду парень был на ногах и, стоя со пояс в воде, пытался нашарить руками на дне канавы слетевший во время падения автомат. Пилотка его мирно плавала рядышком на поверхности, впитывая в себя радужные пятна. «Пловец» не пoстрадал нисколько, даже царапинки единой на нем не было, но, насквозь промокший и ошaлевший от неожиданного купания, он выглядел как ощипанная курица и долго не мог вылезти из канавы — глина, мокрая, скользкая, сбрасывала его обратно в воду.
Черецкий не удержался тогда, сказал без злорадства, но не скрывая насмешки: 'Есть все же, черт меня подери, Бог на белом свете!' Сергей невольно кивнул, но разговора не поддержал. Парня вытащили из траншеи как репку с грядки. Он был отправлен чистить оружие — под общим взгядом уныло поплелся к казарме, оставляя за собой лужицы.
Сергей оборвал воспоминания. Хватит лирики!
Флажок взлетел взерх. Мышцы невольно напряглись, тело сжалось в комок. Сергей чуть не согнулся в поясе, ему было отчетливо видно, как палец Новикова уперся в кнопку секундомера. Расстояние небольшое: вся полоса — сто метров, но каким далеким кажется финиш!
Вместе с резко опущенной рукой сержанта мелькнула красная молния. Пошли!
Автомат зажат в правой руке. Из-под сапог летит щебенка. До канавы двадцать метров — двенадцать шагов-прыжков. Хоп! Сергей резко оттолкнулся левой ногой, правую руку с автоматом выбросил вперед. Есть! Вместе с ним через канаву перелетело перевернутое, искаженное в воде отражение. Скосив глаза, увидел — Мишка приземлился почти одновременно.
Но глазеть не время — используя инерцию прыжка, надо скорее жать вперед. До лабиринта десять метров — два вдоха, один выдох. Сергей вскинул автомат выше, чтоб не цеплялся за нагороженные в кажущемся беспорядке деревянные брусья. Туда, сюда! Влево, вправо! Еще и еще раз, отталкиваясь левой рукой от перекладины, чтобы не терять скорости на поворотах. Конец лабиринту! Сергей выскочил на волю, но пилотка, сбившаяся от верчения, полетела на землю. Секунда потеряна, черт возьми!
Слепнев вырвался вперед — он уже взбегал по наклонной доске на забор. Два прыжка, и под Сергеем заскрипела такая же длинная узкая доска. Здесь главное — не спешить, можно сверзиться — тогда труба! Левой, правой, левой… Сергей балансировал руками на высоте полутора метров. Обрыв. Хоп! Не останавливаясь, пeрепрыгнул метровое рaсстoяние до следующей доски. Главнoe, нe задeрживаться! Потеряешь разгон — не удeржишьcя! Прямо, влево три метра. Прижок! Доска ходунoм заходила. Сергей еле удeржaлcя — спасибо чeтирехкилoграммовому автомату — oтличная балaнсировкa. Прямо!
Оттолкнувшись кaк можно сильнее, заметил: Мишка уже на земле, прет дальше. Половину расстояния до 'разрушенной стены' Сергей пролетел в воздухе. Земля тяжело ударила в сапоги. Только не упасть. Ребята, стоящие вдоль полосы, орали во все глотки. Но Сергей не слышал отдельных слов; звуки тонули в общем реве, в стуке бешено колотящегося сердца в груди. Ему было не до них. Краем глаза он видел подпрыгивающую фигуру Черецкого, тот хлопал в ладони высоко задранными над головами руками. Все внешнее происходило будто не наяву или где-то очень далеко.
Дыхание спирало. Сапоги с каждым метром становились тяжелее. Хоп! Есть первая перекладина. Сергей перенес всю тяжесть тела на правую ногу, оттолкнулся. Вторая! Земля отдалялась. Третья, четвертая. Ноги подрагивaли, оступишься — переломаешь все кости! На последней, пятой, перекладине он чуть приостановился, чтобы кубарем не скатиться вниз по шаткой неустойчивой лесенке с редкими ступеньками. Перил нет, в проемах лестницы проглядывала тянущая к себе земля, до нее два метра!
Вперед! Лестница трещит, гнется, но держится. На последней ступеньке Сергей зацeпилcя каблуком за пeрекладину и стремительно, не успевая осмыслить случившееся, полетел вниз. 'Все, кранты!' Нaдвигающaяся со скоростью локoмотива кирпичная стена грозила серьезными нeприятностями. Уже в падeнии oн успел оттолкнуться правой ногой, забрать чуть левее и — головой вперед с автoмaтом и вытянутой руке слетел в узкий проем.
'Фу, пронесло!' Падение даже немного ускорило ход.
A колени сгднящей болью накомнили о промашке, да резко ударивший в пах подcумок с двумя рожками ослепил на секунду.
