62
Декарт (латинизированное имя – Картезий) утверждал, что Вселенная появилась из первичных вихрей вещества.
63
Согласно А. Белому, поэт и ученый описывают одну и ту же реальность различными способами; ему не могли не быть близки такие, к примеру, строки из упомянутого сонета Бодлера: «<Природа – некий храм, где от живых колонн / Обрывки смутных фраз исходят временами. / Как в чаще символов, мы бродим в этом храме, / И взглядом родственным глядит на смертных он. // Подобно голосам на дальнем расстоянье, / Когда их стройный хор един, как тень и свет, / Перекликаются звук, запах, форма, цвет, / Глубокий, темный смысл обретшие в слиянье. <…>»
64
К этому можно еще добавить воспоминания Н. И. Гаген-Торн. Проездом она посетила А. Белого и Клавдию Николаевну в Москве, чтобы поделиться сведениями о шаманах, ими она в то время занималась, работая в ленинградском Институте народов Севера. Ее рассказ привел Белого в полнейший восторг: он увидел в шаманских полетах в иные миры свидетельство «странствия души», которое испытывал сам в минуты контактов с ноосферой и творческих озарений.
65
Вот что, к примеру, писал Тициан Табидзе в центральной партийной (!) газете «Заря Востока» 1 июля 1927 года: «Андрей Белый и Александр Блок – „два трепетных крыла“ русского символизма. <…> Нередко Андрея Белого отмечают чертами гения – и это не только в узком кругу символистов, где впоследствии у него оказалось больше врагов, чем друзей, а совершенно в других писательских слоях. Роман Андрея Белого „Петербург“ до сих пор остается непревзойденным в русской литературе. <…> Влияние Андрея Белого на современную русскую прозу весьма велико, и вряд ли найдется сейчас писатель в прозе, который не прошел бы сквозь Белого, как раньше проходили сквозь Гоголя и Достоевского. <… >» И это когда в Москве официальные структуры вообще отказались отмечать 25-летие литературной деятельности писателя.
66
Иванов-Разумник пережил Андрея Белого на двенадцать лет. Постоянно подвергался репрессиям. Перед войной вновь вернулся в свое родное Детское (бывшее Царское) Село, в очередной раз переименованное – на сей раз в город Пушкин. Во время блокады Ленинграда оказался на территории, оккупированной фашистами, и вместе с женой (немкой по национальности) был вывезен в Германию, где скончался на другой год после окончания войны, не успев воспользоваться полученной визой на выезд в США. До конца своих дней продолжал считать своего друга Андрея Белого одним из самых выдающихся писателей XX века.
67
Ответ же был таков: «На вопросы о том, как я стал символистом и когда стал, по совести отвечаю: никак не стал, никогда не становился, но всегда бьл символистом (до встречи со словами „символ“, „символист“). <…>»
68
Использовано: Андрей Белый: Хронологическая канва жизни и творчества / Составитель А. В. Лавров // Андрей Белый: Проблемы творчества. М., 1988.
