ZEITGEDICHTE
I. СУМЯТИЦА
Зимние дни, посветлевшие, явные —
Радостно-мертвые, бело-унылые.
В воздухе — клики с угрюмою силою,
Гомон сухой, столкновенья неравные.
Снова под небом недвижным, безрадостным
Движутся тупо отряды служебные.
Хмурятся, злобятся лица враждебные,
Глухо смеются в безумии младостном.
Кто вы, откуда вы, юноши бледные?
Что вы беснуетесь в чахлом весельи?
Или закручусь я и с вами в метели
И увлекусь в эти шумы бесследные?
Шутки докучные, буйства печальные,
Но и зачем же гоненья ненужные?
Ну так вперед же, с улыбкой недужною,
Дети туманов, навеки опальные!
II. ОТПАДЕНИЕ
Не о былом вздыхают розы…
Тютчев
Грустные, слабые дети
Этих сырых холодов,
Радости нет вам на свете,
Нет вам услады плодов.
День ото дня вы пьянитесь,
День ото дня унываете.
То вы с трудами бранитесь,
То обо всем забываете.
В сердце прохлады не чуя,
Бьетесь за шумные сны.
Вам бы все мстить, негодуя,
Не замечая весны.
Нужны вам страхи и смуты,
Нужен запальчивый гнев.
Нет их — вам чужды минуты,
Чужд вам и жизни посев.
Нет их — вам в холоде косном
Век свой придется влачить.
В море благом, живоносном
Вам не почить, не почить!
О, как вы мне опостыли…
Лжете — я вам не сродни.
Дрязги лишь — все ваши были,
Ваши смятенные сны.
13-17 февраля 1899
СОБОРНАЯ ДУМА
Замысел, подлежащий окончанию
Где же радость? ты спросишь — в спокойном ли зреньи
Иль в сладостных винных парах?
Взирать ли нам гордо, как Бог, на творенье,
Иль дух свой сжигать на пирах?
И как нам отбиться от волка лихого,
Которого тягостный глад
Снедает — от Времени серо-глухого?
Скажи, о бездольный мой брат!
Сражать ли его ежечасно и ясно,
Встречая на каждом шагу,
Что ново всегда и во веки прекрасно,
Всегда на родном берегу?
Иль бойко затравим его за стаканом,
Стаканом с огнистой струей,
Который направим мы к сказочным странам,
Гуляя свободной семьей?
И так разодвинем мы сердца пределы,
И так воскурится алтарь,
Что будет ладьею наш дом отверделый,
И каждый из нас — мореплаватель-царь!
Но дивный корабль обречен на крушенье.
На мертвый заброшены брег,
В слезах изойдем мы от злого лишенья
И горестно кончим свой век.
Что ж делать? ужели проклясть исступленье?
Чем к жизни любовь утолим?
Любя ее, как допустить истребленье
Минут ее Временем злым?
Сама ль не подскажет? Не ею ли, братья,
И страсть эта жить внушена?
Что ж так веселит, что не рад умирать я?
Чем жизнь так блага и красна?
О, вникните… нас со дня на день колышет
И тихий, и быстрый поток.
Но внутренний мир — он собою лишь дышит,
Всем полон, а сам одинок.
