В этот момент Аделаида поняла, что уже всем сердцем полюбила это крохотное существо. Глаза ее наполнились слезами. Протянув натруженную руку, она осторожно погладила малышку по головке, на которой темнели прядки волос.
– Регина, – прошептала Аделаида. – Так тебя отныне будут звать. Регина Пэкстон. – Она наклонилась, запечатлела поцелуй на лбу девочки, и та пошевелилась и тихонько захныкала.
Глава 1
В один из весенних дней 1899 года по Коммерческой улице лондонского Ист-Энда шла высокая и красивая молодая женщина – шагала быстро, решительно; в руке она держала сумку с только что закупленной провизией.
Регина Пэкстон слишком долго бродила по рынку, восхищаясь свежими овощами и фруктами – вестниками весны. Фрукты с блестящей кожицей всегда напоминали ей драгоценные камни и дразнили ее воображение: яблоки казались ей красными, как рубины, виноградины – зелеными, как изумруды, а персики – розовыми, как жемчуг.
Регина мысленно посмеивалась над своими фантазиями. Поспешая к дому, она думала о матери: та скоро проснется, и ее нужно покормить, прежде чем она отправится на работу к Слоструму.
Регина выросла и превратилась в женщину незаурядной внешности. Она держалась с изяществом, обращавшим на себя внимание, но более всего поражало необычное сочетание: густые черные волосы, темно-синие глаза и бледная, как бы светящаяся кожа цвета густых сливок.
Мысли о матери заставили ее задуматься еще кое о чем. Настало время взять на себя обязанности взрослого человека. Она должна работать и зарабатывать. Аделаида же пока что разрешала ей выполнять только хозяйственные, домашние работы, в том числе заниматься стряпней. Эти обязанности девушка взяла на себя, когда ей исполнилось одиннадцать лет, вопреки возражениям матери.
– Сначала тебе нужно побыть ребенком, – частенько говаривала Аделаида, – нужно вдоволь наиграться, повеселиться, а не взрослеть прежде времени от тяжелой работы.
– Ты, мама, работаешь слишком много, больше, чем полагается женщине, – возражала Регина. – Работа по дому – самая малость из того, что я смогу делать, чтобы помочь тебе. Ты всю ночь занята уборкой у Слострума, а потом еще тебе приходится хлопотать по хозяйству.
К этому Регина могла бы добавить, что игры в обществе других детей не доставляют ей особого удовольствия. Может, она ненормальная, но чувствует себя гораздо старше своих сверстников. С самых ранних лет Регина была серьезным ребенком. Не то чтобы она совсем не развлекалась, но удовольствие ей доставляли другие вещи: книги, собственные фантазии и рисование; девочка обожала цвет, краски, например, очень любила поярче подкрашивать фрукты, только что купленные ею на рынке. Регина когда-то мечтала стать художницей, однако рассталась с этими мечтами, осознав, что в этой области у нее нет никакого дарования.
Очень рано Регина поняла, что она не такая, как другие дети. Может быть, потому, что она – найденыш. Как только девочка немного подросла, Аделаида рассказала ей о том, как нашла ее.
Но Регина очень любила Аделаиду и не могла бы любить ее больше, даже будь та ее родной матерью. Конечно, иногда девочка задумывалась: что за женщина ее родная мать, кто она, что вынудило ее бросить свое дитя подобным образом? Однако эти вопросы никогда особенно ее не мучили. Она уже поняла: противиться судьбе бесполезно; и один из первых уроков, усвоенных ею, заключался в том, что не все в жизни устроено справедливо. Достаточно было взглянуть на Аделаиду, чтобы в этом убедиться. Аделаида – добрейшая женщина и прекрасная мать, и все же ей приходится работать уборщицей, заниматься тяжелым, унизительным трудом, и при этом Регина никогда не слышала от нее ни единой жалобы. Аделаида заслуживала большего, и Регина преисполнилась решимости обеспечить матери лучшую жизнь – как только вырастет и будет в состоянии сделать это.
Она свернула на боковую улочку, ведущую к дому. Когда Регине исполнилось десять лет, они переехали в дом получше, и соседи там оказались поприличнее. Хотя это тоже был бедный квартал, преступность здесь цвела не столь пышным цветом, как в месте их прежнего жительства. Возможно, это отчасти объяснялось близостью полицейского участка, находившегося неподалеку, на Коммерческой улице. Большинство обитателей квартала были люди честные и трудолюбивые.
Они занимали небольшую квартирку, состоявшую, однако, из трех комнат, поэтому и у матери, и у дочери имелись отдельные спальни. Их жилище располагалось на четвертом этаже, и Аделаиде было трудно одолевать три лестничных пролета после тяжелой ночной работы; но это неудобство компенсировалось рядом преимуществ. Одна из комнат была угловой, очень светлой, с двумя окнами, и в душные летние ночи здесь было не слишком жарко. Кроме того, из окон открывался хороший вид на улицу, и Регина с удовольствием проводила время у окна, сидя с книгой на коленях и изредка отрываясь от чтения, чтобы посмотреть на прохожих, спешащих по своим делам.
Аделаида уже встала и заварила чай. Она обернулась, и на ее усталом лице появилась улыбка.
– Здравствуй, дорогая.
– Прости, что я так долго, мама, – проговорила запыхавшаяся Регина, быстро подходя к столу со своими покупками. – Я, как всегда, задержалась на рынке. Ты посиди, пока я все приготовлю. – И девушка взялась за чайник.
Аделаида молча подчинилась. Когда-то она заявила бы, что не такая уж она беспомощная, однако не теперь – Регине нравилось заботиться о матери, а Аделаиде нравилось, что ее балуют. Она смотрела, как дочь хлопочет в маленькой кухоньке, и сердце ее таяло от нежности. Она никогда не думала о Регине как о приемыше, ей казалось, что эта девушка – действительно ее плоть и кровь.
Регина подошла к ней с чашкой горячего чая.
– А теперь я займусь ужином. Ты проголодалась, мама?
– Не особенно, – ответила Аделаида, вздохнув. Она сделала глоток ароматного чая.
– Тебе нужно поесть, мама, – сказала Регина с укором. – При твоей тяжелой работе нужно поддерживать силы.
И Регина принялась за стряпню.
– Что новенького у Слострума? – спросила она, обернувшись к матери.
