И он отправился в Монтану, надеясь, что решение придет само собой. Ювелир, которому он продал сапфиры в Сан-Франциско, рассказал ему, что в самом конце века в Монтане были обнаружены месторождения сапфиров. Большинство специалистов по драгоценным камням не знали, что Соединенные Штаты начали добывать сапфиры, и цена на монтанские самоцветы еще не установилась. Однако Брайана мало интересовала цена – ему хотелось найти месторождение.
Месяц, проведенный в Монтане, был потрачен впустую. Сапфиров на поверхности тут не было, а все хорошие старые жилы уже давно застолблены. Из Монтаны он двинулся в Дедвуд, в Южную Дакоту, надеясь найти там золото. И оттуда уехал с пустыми руками. Дедвуд оказался городом-призраком. Брайан обследовал все окрестные овраги и русла ручьев, а нашел всего несколько граммов золотосодержащей породы.
Тогда он отправился дальше на юг, искал в низовьях Миссисипи речной жемчуг, недавно обнаруженный в тех краях. Но убедился, что его опередили многочисленные искатели, и вскоре понял, что опять зря теряет время.
В его странствиях имелась некая закономерность, как не без иронии думал Брайан: в течение трех месяцев он все ближе и ближе подбирался к Нью-Йорку, а значит, и к Регине. Черт возьми! Лучше бы он сразу взял и поддался своему тайному желанию. Что в этом неестественного – поинтересоваться, как она поживает? Ее, может быть, и в Нью-Йорке-то нет, взяла и вернулась в Англию. Более чем вероятно, что к этому времени ее глупая деловая авантюра давно провалилась.
И он сел на поезд, идущий до Нью-Йорка.
Стоял ноябрь, когда Брайан приехал в Нью-Йорк. Уже было холодно. В конце Бродвея он нашел приличный отель с разумными ценами. Оставалось решить, как приняться за поиски, думал он. Город огромный, шумный, он никого здесь не знает; одинокая дама из Англии могла легко затеряться.
Но искать, собственно, и не пришлось. На следующее утро Брайан вышел из отеля и отправился позавтракать в ресторан на другой стороне улицы. По дороге он купил у уличного газетчика свежий выпуск «Морнинг джорнел» Херста. Заказав завтрак, он принялся просматривать газету. И на первых же полосах увидел рекламу. Реклама изображала женщину в бриллиантовом ожерелье и с большой бриллиантовой брошью. Текст гласил: «Драгоценные изделия на все вкусы и на все случаи жизни – «Драгоценные изделия Пэкстон». Там же стоял и адрес – Пятая авеню.
Брайан, онемев от удивления, перечитал текст рекламы. В общем, реклама была простой и сдержанной, но весьма эффектной. Придя в себя, он помимо воли заулыбался: молодец девчонка, таки добилась своего! Настроение у Брайана поднялось; что бы он ни думал, что бы ни наговорил тогда Регине, он был рад за нее.
После завтрака он пошел на Пятую авеню, ища указанный в газете адрес. И нашел: добротное красивое здание, а над входом название, выполненное изящным шрифтом: «Драгоценные изделия Пэкстон».
Брайан остановился перед витриной и замер в восхищении. В отличие от множества подобных витрин эта не была перегружена деталями. На наклонной полке, покрытой дорогим черным бархатом, располагалась простая выставка: бриллиантовое ожерелье и мужские карманные часы с откинутой крышкой и цифрами из мелких бриллиантиков, несколько колец – одно с рубином, одно с бриллиантом и одно с крупным лунным камнем в окружении сапфиров. Оправы столь же просты и изящны, как и вся экспозиция. Одна вещь вызвала у Брайана улыбку. То была брошь с крупным синим сапфиром в окружении бриллиантов. Ясное дело, сапфирам Регина уделяет особое внимание. Рядом стояла ваза из хрусталя и серебра, а в ней – одна- единственная красная роза.
На задней стене витрины была та же скромная надпись, которую он видел в газетной рекламе: «Драгоценные изделия на все вкусы и на все случаи жизни – «Драгоценные изделия Пэкстон».
Что и говорить, витрина весьма привлекательная, и Брайан ни минуты не сомневался, что это дело рук самой Регины.
Он шагнул к двери, но тут же остановился, ощупывая свою бороду. Он еще не успел сбрить ее. Брайан взглянул на часы. Вид у него после многомесячных странствий был весьма плачевный. Он не мог появиться перед процветающей женщиной – а было совершенно ясно, что она процветает – вот так; он должен выглядеть прекрасно. Брайан вспомнил, что, идя по Пятой авеню, проходил мимо парикмахерской и магазина мужской одежды.
Решено! Прежде чем увидеться с Региной, он должен избавиться от бороды и одеться с иголочки.
Поженившись, Регина и Уилл сняли просторную квартиру на Двадцать третьей улице, у самого Бродвея; они все еще жили там, несмотря на то, что их магазин стал процветать. Впрочем, их жилье было обставлено со вкусом, и пока что квартира их вполне устраивала.
Каждое утро, позавтракав, Уилл уходил в магазин, а Регина же еще некоторое время оставалась дома, с сыном Майклом, которому уже исполнилось три года.
Играя с мальчиком в детской, Регина размышляла о том, что не скроешь ни от кого: Майкл – сын Брайана. У него такие же огненно-рыжие волосы, яркие сине-зеленые глаза и крупное телосложение.
До рождения ребенка Регину часто мучили сомнения. Несмотря на многочисленные уверения Уилла, она вовсе не была уверена, что тот на самом деле будет относиться к сыну чужого человека как к своему собственному. Однако ее страхи оказались напрасными. Уилл обожал ребенка, с самого первого дня он любил Майкла безоговорочно, и Регина ни разу не заметила в его поведении фальши. Уилл был счастлив, когда Регина назвала мальчика Майклом – в честь его отца.
Недавно Уилл принес в дом котенка – шарик из бело-серого пуха. Покраснев под изучающим взглядом жены, он проговорил в свое оправдание:
– У мальчика должен быть товарищ. Мой отец принес мне щенка, когда я был совсем маленьким, и я провел много отличных часов с этим зверьком. Держать собаку в такой квартире не очень удобно, и я подумал, что котенок…
И теперь Регина улыбалась, глядя, как Майкл играет с котенком. Он очень любил его, но приходилось внимательно следить, чтобы восторги малыша не причинили зверьку вреда.
Уилл, безусловно, был добрым, заботливым мужем и хорошим отцом. Поначалу Регина сомневалась относительно физической стороны их брака, ведь она не любила Уилла так, как любила Макбрайда. Но Уилл, по-видимому, изначально понимая это, был терпелив и внимателен, и эротическая сторона их жизни стала… ну, скажем так: удобной и спокойной. Нет, она не вспыхивала, когда Уилл прикасался к ней, как это было с Брайаном, но, наверное, оно и к лучшему. Любовь к Брайану поглощала ее целиком, а под конец причинила ей много мук. К собственному удивлению, она не просто привыкла и полюбила Уилла – она еще и уважала его, и была благодарна за его доброту и чуткость. Пусть их любовь и не будет такой глубокой и пылкой, как та, с Брайаном, но Регину это вполне устраивало. К тому же она занята своим делом, и у нее есть маленький
