- И не вернулся.
* * *
- Прошу прощения, мне срочно нужно...
'...отлить, - подумал г-н Фишер, менеджер по рекламе, и вслед за этим: - Всё, кажется, пора закругляться... Господи, когда же это кончится?'
- Пора закругляться, - сказал полицейский, - кажется, я начинаю понимать, что тут произошло. Смотрите, вот я иду к люку, от... крываю его...
- Госсподи! - прошептала Лиз, начальник отдела рекламы и сбыта.
Полицейский неожиданно легко сдвинул в сторону крышку люка и принялся спускаться вниз.
- Куда? - закричал г-н Фишер, менеджер по рекламе.
- Прошу прощения, - ответил полицейский, - мне срочно нужно...
4
В последние годы полковник Уоллес все лучше и лучше понимал, что преимущества его ремесла не так велики, как ему прежде казалось. Человек - существо двуногое, без перьев. Поднимая глаза к небу, он видит больше, чем - глядя на мир сверху.
В конце концов это становится скверной привычкой: спускаясь с небес на землю, он продолжает смотреть вниз, день за днем рассматривая носки собственных ботинок, а жизнь тем временем, подобно перистым облакам, струится мимо.
Размышляя об этом, полковник откинул пневматический люк и достал из крохотного тайника под сиденьем голландскую вересковую трубку, которая обошлась ему дороже, чем теще - любимый испанский сервиз на восемнадцать персон.
На экране три фигурки суетились на 'ничейной' территории крестообразного перекрестка. Справа и слева от них бушевали транспортные потоки, но ни запах бензина, ни шум двигателей, похоже, не волновал эту троицу. Снова и снова Жиряй бросался к канализационному люку, чтобы произвести загадочные манипуляции с крышкой, и тут же возвращался к Барби с Жердяем, потрясая кулаками и разевая рот, пытаясь перекричать гудящие, визжащие и рявкающие автомобили.
Эта история начинала нервировать полковника.
Он посмотрел на циферблат, маячивший в углу экрана. Оставалось семь минуть и тридцать четыре секунды запретной свободы. Минутой больше - и разоблачение неминуемо. Он был не готов к риску. Кроме того, требовалось дополнительное время - найти укромное местечко, чтобы слить излишки топлива.
И тем не менее... Он не мог позволить себе пропустить кульминацию.
Снизившись до пятнадцати метров, Уоллес озадаченно крутил джойстик оптического видоискателя, то приближая картинку - так, что можно было различить поры на коже блондинки, то - удаляя ее, чтобы поймать в кадр всю троицу.
* * *
Наконец, когда он уже собрался было отчаливать, произошло нечто заслуживающее внимания: в один из своих коротких стремительных заходов толстяк сдвинул в сторону крышку и принялся протискиваться в отверстие канализационного люка.
Барби (судя по разинутому во весь экран рту) пронзительно визжала, Жердяй бросился к люку, пытаясь ухватить Жиряя за рукав, но не успел: тот скрылся под землей раньше, чем Жердяй оказался на месте.
Полковник снизился до десяти метров. Самолет ощутимо качнуло.
* * *
Жердяй, наклонившись над открытым люком, что-то кричал в темноту. Барби, пригорюнившись, сидела на кромке тротуара.
'Где же толстяк? - недоумевал полковник. - Что он там делает?'
Он попытался снизиться до семи метров, но качка стала слишком сильной, и ему пришлось снова подняться до пятнадцати.
Наконец в отверстии люка показалось лицо.
'Ничего не понимаю', - прошептал полковник.
Лицо не принадлежало Жиряю.
'Ты кто такой?' - закричал Уоллес, чувствуя себя жестоко обманутым.
5
- Прошу прощения, что заставил вас ждать, - сказал г-н Андерсон, менеджер по рекламе.
На одно бесконечно короткое мгновение всем присутствующим почудилось, что над его головой шевельнулось Небо.
6
Самолет-невидимка набирал высоту. Полковник Уоллес последний раз - с глубоким сожалением - взглянул на экран прицельного устройства. На маленьком асфальтовом пятачке, со всех сторон окруженном потоками мчащегося транспорта, стояли три человека.
Они не говорили между собой и не смотрели друг на друга.
Все трое уставились в черное круглое отверстие канализационного люка, будто ответ на все мучившие полковника вопросы, должен был прийти оттуда - снизу, из глубины.
ЕЛЕНА БОРОВИЦКАЯ
НАСЛЕДСТВО СТАРОГО БОЛВАНА
Бесс вихрем носилась по своей крошечной бруклинской квартирке. Сумочка, красивые туфельки, ключи... Не забыть бусы! Мамины старинные бусы! Она аж подпрыгивала в предвкушении. Вчера они с Эндрю получили письмо от нотариуса. Два месяца назад скончался дальний родственник Эндрю. Пятиюродный дедушка или что-то такое. Они с Эндрю даже не подозревали о существовании этого дедушки, так что полагающейся скорби не ощущали. Но! Они были приглашены на оглашение завещания. В письме так и было сказано: 'Мистер и миссис Эндрю Хендерсон приглашаются на оглашение завещания'. Тут были две вещи, которые так радовали Бесс. Во-первых, конечно, 'миссис Хендерсон'. Она стала ею всего полгода назад, и ей так нравилось слышать эти слова! Миссис это тебе не какая-нибудь неудачница, никому не нужная мисс. А во-вторых, было сладко мечтать, что дедушка завещал им что-нибудь ценное. Бесс окинула критическим взглядом ободранный буфет и представила, что они получат какой-нибудь старинный сервиз. Или набор столового серебра. Лучше бы, конечно, с буфетом в придачу. Из мебели что-нибудь тоже не помешало бы...
Так. Попрыскаться духами, бросить корму крокодилу Пруденсу... Да-да, у Бесс был карликовый крокодил. Она называла его женским именем Пруденс, но считала мальчиком. Пруденс жил в огромном, сделанном на заказ (страшно вспомнить, сколько это стоило) террариуме под греющей лампой. В террариуме было даже углубление с водой - своеобразный бассейн. Пруденс рос медленно, как все карликовые крокодилы, и к настоящему времени был чуть меньше ярда в длину. Эндрю Пруденса не любил, но терпел, Бесс Пруденса почти любила. Крокодил Пруденс помогал в ее профессии: она была гадалкой. В Бруклине полно гадалок, достаточно раскрыть любое воскресное приложение к любой газете. Поэтому такая черта, как 'та самая гадалка, с крокодилом', очень способствовало в бизнесе.
Во входной двери заворочался ключ, раздался голос Эндрю: 'Пусик, мы тебя ждем в машине дяди!' Бесс мимолетно бросила взгляд в кривое зеркало в темной крошечной прихожей и пулей вылетела из квартиры. Прямо на полу валялась сумка почтальона - видимо, служивый, как всегда, бросил ее здесь и пошел относить письма на второй этаж. Район, где жили Бесс и Эндрю, знавал лучшие времена, но по-прежнему считался очень спокойным. Во всяком случае, почту тут не воровали. К тому же на втором этаже жила одинокая пожилая леди с толстой болонкой. Она любила побеседовать с почтальоном. А то и напоить его чаем. Поэтому сумка на полу у двери была для жильцов делом привычным. Бесс фыркнула, как всегда, чуть не споткнувшись о сумку, и выбежала на улицу.
Там хозяйничала золотисто-бордовая осень. Улицу, уставленную одинаковыми двухэтажными домами - две квартирки на этаже, четыре квартирки в каждом доме, - замело листьями. Бесс прыгнула в 'тойоту',