Георгиевича Стародубцева в американского чернокожего борца за права нац. меньшинств Джима Симпсона (Стародубцев — Ханс Питер Блоушвиц: бас, Симпсон — Энтони Джонсон: контртенор)
A-Dur
Сказка об удивительных приключениях куриного пёрышка в небе над Аустерлицем
История ливней ХVI-ХVII вв.
а-Moll
Сказка об ожившем бюсте Ганса Христиана Андерсена, трёх вопросах и роковых последствиях ошибки музейного сторожа
История пожилого афинского сапожника, которому позавидовал царь Астаксеркс
B-Dur
Сказка о кустике крапивы и кустике жимолости
Романтическая история пулемётчика, нашедшего первый подснежник (с использованием эффектов лёгкого размытия кадра)
b-Moll
Сказка о таинственном Голосе, приказывающем главному герою переодеться женщиной и отправиться в город Будапешт на поиски Скипетра Неделимой Мощи
История слабоумного мальчика, которого соседи сперва обижали, а после полюбили за талант в области художественного свиста
H-Dur
Сказка о ртутных капельках
История младшего голоса четырёхголосной фуги H-Dur BWV 892
h-Moll
Сказка о похождениях начитанного школьника в мире разумных минералов (Детгиз, 1958 год)
История жизни шарманщика, рассказаная попугаем.
Владимир Коробов
Заметки о плавании во Внутренних Водах
Несколько слов о том, как вел себя сэр Галахад.
Ведь это именно его поведение, рефлекторные движения его конечностей и его соматические прорывы к свету предопределили историю плавания и наше теперешнее пребывание в тотальном эпохэ.
Он был как никогда свеж. Абсцессы на его щеках еще только успели набухнуть, и было видно, как маленькое устры, начинают копошиться у него подмышками каждый раз, когда он поднимает ногу, чтобы помочиться на своего оруженосца.
Его слюна пахла болотными фиалками, а ушные раковины самопроизвольно меняли свою форму, когда мы проезжали мимо заброшенных ликерных колодцев. В его глазах, как всегда, плясали веселые искры садомии и эвтоназии, от которых сгорел не один город на бездождных равнинах Моравии и Саберзонии.
Несомненно он был лучшим из нас. По ночам его оружие пело пьяными голосами о радостях смерти, а его многотомные доспехи насиловали окружающие камни так, что наутро мы просыпались в дюнах.
Он умел прекрасно растекаться. Даже вблизи его можно было принять за свинной гуляш с черносливом пронзительных глаз или за густую черепаховую подливу, но стоило только расслабиться и начать мастурбировать, как сэр Галахад появлялся как будто из ниоткуда и своим острым словом усмирял оргазм, переводя непристойные по определению мысли и образы в русло невинных забот о кишечной флоре и фауне.
Несколько слов о таинственной рыбе Дзяо.
Мы обнаружили ее у самого глазного дна Леденцового Океана, там, где еще теплые пока течения крови смешиваются с чернильным мраком чистого слова на белой немелованной бумаге отличающейся высокой непрозрачностью, пухлостью, хорошей проходимостью, мягкостью и глянцем.
Вместо ног у рыбы Дзяо небольшие милые колесики, на которых она уверенно и нежно скользит по рельсам, приложенным ко дну океана бессмертными рабочими 2-го Красногвардейского железнодаорожного предприятия.
Чешуйки рыбы Дзяо формой напоминают губы (во всяком случае их хочется целовать), и на них начертаны разнообразные мудрые высказывания, имеющие непосредственное отношение к жизни их читающего. Так, например, для себя я прочел: 'А пошел ты на хуй, дядя'.
Рыбу Дзяо нельзя есть: в ней слишком много костей и горечи импрессионизма, но продавцы мебельнопродуктового магазина № 3 рассказывают, что синий порошок из высушенной рыбы Дзяо можно использовать как для консервации трупов амфибрахия, так и для прокорма роя милых в шалаше.
Несколько слов о нашем Круглом Столе, сидя вокруг которого мы все так сладко умираем, умираем и снова умираем.
Наверное когда-то он и был круглым, но теперь после стольких лет самозабвенного кружения обществу его форма никакому опасению не поддается.
Внутри стол полый, а сверху снабжен крышкой зеленого защитного цвета с кисточкой. Время от времени с небес протягивается слегка дрожащая рука и откручивает крышку для того, чтобы, как я думаю, глотнуть. Потом эта же рука крышку закручивает, а мы все остаемся сидеть в позах трепетных и благоговейных.
Обычно по столу бегают и ползают многочисленные насекомые отрядов Coleoptera, Lepidoptera, Anoplura, Siphonaptera: морщинники, водколюбы, шаровидки, влагохлёбы, сперхеиды, илоносцы, рогачи, сахарные жуки, падальники-со-стола, троксы, кексы, флоксы, навозники-столоверты, геотрупиды, белые пушистые хрущики, хмелевки, прицепыши, лжестолопилюльщики, пистряки, синеносы, малашки, обглодыши, гнилевики-затейники, плеснееды, божьи коровки, ложнослоники, уродоточцы, губковерты, семяеды, долготелы, трупоносики, долгослоники, короебы, плоскоруки и плосконоги.
Если стол раскручивать ногами и бедрами (сэр Ланселот очень любил бедрами), то по мере вращения все пространство вокруг наполняется маленькими штучками, напоминающими миниатюрные водопроводные краны и о безоблачном детстве.
Если по столу стучать кулаком и подбородком, как это обычно делает сэр Борс, то на нем остаются вмятины, как будто стол сделан из пластилина, газолина и мезонина. Когда вмятины становятся слишком уж глубокими для стороннего созерцания, сам король Артур, орудуя Калибурном, как мастерком, замазывает их картофельным, хочется думать, пюре.
Возле стола вечно крутятся две собачки, черная и белая. Одну собачку зовут Жучка, а другую — Жучка. Впрочем не исключено, что это одна и та же перебегающая из света в тень собачка.
Под столом — песок, а в песке рыцари понаделали много разных секретов с засушенными цветами, ленточками, косточками и стеклышками. Сползешь бывало тихонько под стол, прижмешься небритой щекой к теплому от мочи песку, расковыряешь его пальцем и увидишь за мутным стеклом чьи-то до боли знакомые глаза.
Несколько слов о сэре нашем Тристраме, который присоединился к нашему плаванию позже, когда с основными надеждами уже было покончено, и оставалось только несколько довольно вялых, бессвязных (и, замечу от себя, довольно болезненных) воспоминаний, бороться с которыми можно было только водкой,
