Вошедший жестом разрешил аудитории сесть. Затем направился к доске, взял мел и каллиграфическими иероглифами вывел начало знаменитого коана:
Учение Мао всесильно, потому что…
Бао Гун (а это был он) обернулся к аудитории и приветливо улыбнулся:
КОАН #1
Учение Мао всесильно, потому что оно верно.
Однажды профессор Бао Гун дал студентке Эсюн задание: бурно и продолжительно аплодировать одной рукой. У Эсюн ничего не получалась. Девушка старательно сжимала и разжимала слабые пальчики, однако, у нее не выходило даже тихого хлопочка, не говоря уже о бурных и продолжительных аплодисментах. Эсюн пришла к Бао Гуну и честно призналась, что не справилась с задачей.
Бао Гун шлепнул студентку Эсюн по левой ягодице и дал ей на решение задачи сутки.
Однако и через сутки у Эсюн ничего не вышло.
Бао Гун шлепнул студентку Эсюн по правой ягодице и дал ей на решение задачи неделю.
Через неделю Эсюн пришла к Бао Гуну и беспомощно расплакалась. Бао Гун состроил страшную гримасу и приблизил к лицу Эсюн растопыренную пятерню. В ужасе девушка отшатнулась, однако расторопный мудрец успел влепить ей звонкую пощечину.
И тут студентка Эсюн достигла полной медитации и перешла пределы звуков. Девушка научилась бурно и продолжительно аплодировать одной рукой. 'Я возблагодарила Великого Мао за то, что Учитель не предложил мне аплодировать чем-нибудь еще', — объясняла она позже.
Однажды красивая студентка Хонг пожаловалась приятелю-студенту, что не испытывает оргазмов. Приятель тут же передал слова неосторожной красотки всему курсу. Студенты стали смеяться над бедной Хонг и слать ей непристойные записки.
Один, особенно бесстыдный, студент по имени Шан Шень из рода Гао прислал Хонг записку, в котором приглашал девушку встретиться сразу по окончании лекции Бао Гуна по теоретическому маоизму. 'Я люблю тебя!' — писал студент. — 'Давай уединимся немедленно! Со мной ты испытаешь оргазм!'
Тогда Хонг вскочила и закричала обидчику: 'Если любишь, сделай прямо сейчас, что обещал!' Шан Шень перепугался и выбежал вон из аудитории.
Мудрый Бао Гун прервал объяснение устройства и назначения северных лагерей. Он подошел к красивой студентке Хонг и потребовал зачетную книжку. Глядя девушке прямо в глаза, Бао Гун неторопливо листал страницы зачетки. Красивая студентка Хонг начала стонать и плакать. А когда Бао Гун поставил в зачетку иероглиф «зачет», девушка вскрикнула и содрогнулась, точно от удара электрического тока.
Она испытала оргазм.
Аспирант Шан Шень из рода Гао объяснял своим студентам:
— Ребята, лучше проникнуть вглубь учения Мао на полвершка, чем распространять свои незрелые мысли об этом на всю комнату. Ваша внутренняя культура в течение одного вечера спасет вас от чистосердечных раскаяний в течение десяти лет.
Дабы уравновесить ученика и внести ясность в его суждение, Бао Гун добавил:
— Я преподаю то, о чем не могу медитировать, и медитирую о том, чего не могу преподавать.
Когда преподаватели приходят к Бао Гуну за инструкциями по теоретическому маоизму или просят его растолковать передовицы 'Жэньминь Жибао', Бао Гун поворачивается к ним спиной и молча смотрит на портрет Великого Мао. Молодой Шан Шень из рода Гао подверг этот метод критике:
— Я бы посоветовал преподавателям мысленно перенестись в то время, когда Мао еще не был рожден. Кто бы тогда за нас думал?
— Ты в сегодняшний день перенесись, — посоветовал Бао Гун.
Ни одна из лекций Бао Гуна не обходилась без коанов Великого Мао:
Если кто в гордыне своей воображает, что постиг, где у нас лево, а где право, где верх, а где низ, где Запад, а где Восток, то, хотя география — предмет и непростой, не забывайте, что все дороги Поднебесной ведут на Север.
Однажды Великий Мао беседовал с Бао Гуном, наливая себе чаю из фарфорового чайника. Увлекшись, Великий Мао не заметил, как начал лить чай мимо чашки прямо на галифе Бао Гуна.
Бао Гун не проронил ни слова.
Заметив свою оплошность, Великий Мао, удивился стойкости следователя и решил его испытать. Он продолжил лить чай мимо чашки и даже приказал принести еще чайник.
Бао Гун безмолвствовал. Ни один мускул не дрогнул на его каменном лице.
— Отчего ты молчишь, товарищ Бао Гун? — не выдержал, наконец, Великий Мао. — Неужели ты ничего не замечаешь?
— Баран, который дрожит за свою шкуру, теряет голову. — Невозмутимо ответил мудрый Бао Гун.
Однажды за советом к несравненному Бао Гуну пришел писатель Харуки Мураками.
— Нет в жизни счастья! — пожаловался писатель. — Когда я прихожу домой, за столом меня ждет всегда одна и та же грустная женщина Йокко. Да и та на самом деле не меня ждет, а просто не находит в себе сил уйти. Она даже не дает себе труда сварить мне кофе! А мне постоянно мерещится китовый пенис. В детстве я так часто созерцал в музее китовый пенис, что проклятая хреновина глубоко врезалась мне в память.
Мудрый Бао Гун внимательно выслушал писателя Мураками, но ничего ему не ответил.
Мураками подумал, что даже прославленный Бао Гун не в силах помочь его горю, попрощался и, расстроенный, побрел домой. Но — о чудо! — вместо грустной женщины Йокко за столом его ждал китовый пенис размером с самого писателя Мураками. А из буфета исчезла большая банка кофе.
Вечером того же дня грустную женщину Йокко видели в первоклассном французском ресторане на Аояма вместе с несравненным Бао Гуном. И еще семь дней и семь ночей подряд грустную женщину Йокко и несравненного Бао Гуна самые разные люди видели в самых разных увеселительных заведениях. А потом самые разные люди начали приносить самые разные и удивительные слухи, дескать, мудрейший Бао Гун нанял грустную женщину Йокко секретаршей в свой офис. И будто бы теперь это очень веселая женщина, и с этих пор каждого посетителя Бао Гуна (а это очень серьезные и солидные люди) всегда ожидает чашечка горячего кофе.
Одним из таких посетителей оказался популярный писатель Харуки Мураками.
— Зачем ты сделал это, Учитель? — лепетал сконфуженный Мураками. — Достаточно было простого совета!
Бао Гун по обыкновению ничего не отвечал. Он пил горячий кофе и изучал вырезки из утренних газет, озаглавленные 'Ограбление века', 'Пропавший пенис', 'Оскопленный кит' и десятки других, самых разных заметок, которые теперь ежедневно вырезала для него веселая женщина Йокко.
Однажды Бао Гун заметил, что женщина Йокко загрустила. Бао Гун пел женщине Йокко веселые песни, дарил ей цветы и новые платья, водил в рестораны и на концерты знаменитых певцов и музыкантов. Но ничто, ничто не могло развеселить ее снова.
— В субботу вечером в ресторане на Аояма выступает писатель Мураками, — объяснила женщина Йокко. — Он будет читать свой роман про меня.
Бао Гун одобрительно кивнул.
— Я даже купила билет на его вечер, — добавила Йокко. — Ты ведь обязательно пойдешь со мной? Купи себе тоже, пожалуйста, билет!
Бао Гун ничего не сказал в ответ.
В субботу женщина Йокко сидела в ресторане на Аояма, пила сакэ и слушала знаменитого писателя
