высокое достоинство…
Он думал об этом потому, что Лоча, его милая, скромная Лоча, в которой, казалось бы, не было ничего героического, вдруг превратилась в настоящую героиню. Не было ни одного человека в государстве повстанцев, который бы не знал и не любил ее. С ней все здоровались, каждый хотел сказать ей что-нибудь очень хорошее. И стоило им только на какое-то мгновение остановиться, как вокруг нее сразу же возникала толпа Все это были люди, побывавшие в ее саду.
— Тебя знают больше, чем Штаб, — шутил Коля. — Ты могла бы возглавить революцию
— А почему бы и нет? Это вполне возможно, — в тон ему ответила Лоча.
О новой разлуке они старались не говорить: ни вздохами, ни жалостными разговорами ее не предотвратить.
Его удивляло, что никто из его друзей не обратил внимания на сообщение о том, что Пантеон Разума связал Материк Свободы с Юпитером. Чем это объяснить? Может быть, слишком уж много было впечатлений? Или им казалось, что Юпитер выполнял лишь пассивную роль антенного поля?… Но Лоча все же как-то спросила:
— Акачи! Может, мне послышалось… Они говорили о Юпитере… Что это значит?
Коля не знал, что ей ответить Полуправду говорить не хотелось, а рассказать все, что знал, он не имел права: Чамино запретил рассказывать сестре о заветной нитке отца.
Из затруднительного положения его выручил сам Чамино; он прибежал к ним именно тогда, когда Коля обдумывал свой ответ.
Чамино был все еще возбужден и весел. Набросился на Колю, толкнул его, стараясь вызвать на шутливый поединок.
— Победа!.. Слышите, друзья? — крикнул он. — От имени Штаба разрешаю сорвать три плода гужа.
Лоча обрадовалась, хотя и не знала, о какой победе идет речь. Но относительно плодов гужа осталась непреклонной.
— Акачи! — смеялся Чамино — Да она скупей, чем свет Ганимеда. Ладно, обойдемся без гужа.
Он достал из небольшого ящика две крошечные коробки. Одну из них отдал Коле, другую положил себе в карман.
— А теперь, Лоча, тебе придется пережить сеанс сомнамбулизма.
Коля, взглянув на ящичек, сразу же насторожился, Лоча улыбнулась, поймав Колину руку, успокаивающе пожала ее.
— Не бойся, Акачи. Я привыкла к этому. Еще в детстве все свои изобретения Чамино испытывал на мне. — Она показала чуть заметный шрам от ожога на левой руке. — Видишь? Это еще на четвертой ступени… Забыла, что он тогда изобретал…
— Раздражитель храма божьего, — виновато улыбнулся Чамино. — Мне нравилось, когда у всех наших соседей во время богослужения на стенах горизонтов начинали бегать огненные полосы. Лицо Бессмертного делалось таким смешным! Мы с Лочей умирали от хохота. Шахо контроля сразу же нас обнаружили. Хорошо, что тогда отец был жив. Он как-то уладил это дело… Но на сей раз никаких ожогов не будет. Эксперимент совершенно безопасен.
Чамино включил аппарат. Лоча легонько вздрогнула, и сразу же тело ее оказалось во власти таинственных волн. Это был уже не человек, а заводная кукла, двигавшаяся по приказу ящика, на котором Чамино медленно поворачивал круглую шкалу с мелкими делениями. Пол-оборота влево — Лоча поднимала левую руку, пол-оборота вправо — поднимала правую. Чамино мог управлять каждым ее движением, будто дергал за невидимые шнурки.
Повозившись немного с ящичком, он составил программу, и Лоча пошла в сад. Шла негнущимися ногами, глаза ее не моргали, фигура, казалось, была отлита из пластмассы — двигались только ноги.
Коля не находил себе места от ужаса. Он был готов броситься на Чамино с кулаками. Но, понимая, что Чамино делает это не ради забавы, старался сдержать себя. Однако это было свыше его сил, и он, наконец, крикнул:
— Прекрати сейчас же, слышишь?!. Но Чамино только смеялся:
— Ах, так! Тогда верни мне прибор, который я тебе дал.
Коля сердито выхватил из кармана коробочку, швырнул ее Чамино и тотчас же забыл, где он находится и что с ним происходит. Ноги повели его куда-то, но он ничего не видел перед собой. Сознание угасло, память отказалась служить. Оставалось только чувство движения. Куда он идет, почему — он не знал, как не знает этого автомат с дистанционным управлением. Неизвестно, сколько это продолжалось, но когда Коля опомнился, он увидел под деревом Лочу, державшую в руках два сорванных плода гужа.
Она стояла с вытянутыми руками, все еще не веря в то, что есть какая-то сила — сильнее ее собственной воли, — способная заставить ее сорвать эти плоды. В глазах блестели слезы, лицо покраснело от обиды и гнева. Коле было больно на нее смотреть.
— Лучше бы ты приказал мне отрубить собственные пальцы, — простонала она.
Чамино уже не смеялся. Он был серьезен и по-деловому сосредоточен.
— Это нужно, Лоча. Очень нужно… Вот эти два гужа — мера действенности моего аппарата. Если я заставил тебя сорвать их — значит это победа.
Как ни допытывались они, в чем заключается назначение аппарата, Чамино отказывался объяснить это. Он только предупредил, что аппарат — одна из самых больших тайн Штаба. Такая же точно, как и существование их государства.
Что касается принципов, лежащих в его основе, то понять их очень просто. Человеческий мозг — тоже сложный электронный аппарат, созданный самой природой. Уже тысячи оборотов тому назад никого не удивлял гипноз. Не до конца понимая его механизм, люди издавна им пользуются. Можно было это явление объяснить упрощенно: скажем, один мозг (электронный аппарат) дает программу другому мозгу — и тот четко ее выполняет. После появления шахо контроля, обладающих способностью вылавливать из человеческого мозга самые потаенные мысли, и особенно после сооружения Пантеона Разума, сконструировать электронный гипнотизер было не так уж трудно. Дело не столько в нем, сколько вот в той небольшой коробочке, которую можно спрятать в карман. Она защищает человека от волн, неуклонно действующих на его мозг. Генераторы экранизации по сравнению с ней — такой же примитив, как мозг дагу по сравнению с человеческим мозгом…
— Почему же два, а не три?… — развеселившись, воскликнула Лоча.
— Ты о чем? — переспросил Чамино, бросив на сестру невидящий взгляд. Мысленно он был уже где- то далеко.
Лоча молча сорвала третий плод и дала брату.
— Ешь, раз так…
— Мне не нужно, — оправдывался Чамино. — Я только ради проверки…
— Именем революции, — сурово приказала Лоча — Ешь!..
Они долго смеялись и шутили А когда Лоча увлеклась работой в саду, Чамино обратился к Николаю-
— Акачи! На твою долю выпало сложнейшее задание. Может быть, ты еще подумаешь, а? Или по крайней мере будем чередоваться… Это трудней, чем слетать на Землю.
Коля положил руку на плечо Чамино: — Спасибо за доверие. Чередоваться не нужно. Справлюсь…
Миновало полтора оборота.
Наверное, ничего нет страшнее в мире фаэтонских вьюг. Снегу здесь немного, так как влага испаряется только на экваторе, и то под большими городами, где действуют генераторы климата. Материк Свободы, как известно, сплошной необозримый город. Множество городов, хотя и значительно меньших по размеру, было и в государстве Бессмертного. Вместе с экваториальными широтами они давали атмосфере ту влагу, из которой образовывались снежные тучи.
Внизу ледяной океан казался безграничным зеркалом — снег на его поверхности не задерживался, его
