каждого из них приборы улавливали нарастание дельта-поля, затем его мгновенное падение и снова нарастание до максимальной величины, вновь уменьшение до нуля — и все начиналось сначала.
Они пролетали мимо, и Старик подумал, что, судя по данным беспристрастной статистики, он видит их в последний раз. Если сейчас он не совершит того, о чем думал и к чему готовился долгие годы, то потеряет последнюю возможность достичь цели. Самую последнюю. Самую…
Эта мысль показалась ему бесспорной. Но тем не менее он не торопился еще раз пустить в ход ловушку. Ту, на которую так рассчитывал и которая уже два раза не оправдала его надежд.
По-видимому, он до сих пор неправильно оценивал величину поля Журавлей. Она оказалась больше предусмотренного, больше того, на что Старик рассчитывал. Впрочем, даже знай он, что величина эта превышает ту, которую он использовал в своих расчетах и которая была выведена весьма приблизительно, все равно он не смог бы изменить ничего: мощность его ловушки зависела от дельта-генераторов, а генераторы у него и так самые мощные из всех, какие только можно взять в космос. Это была игра втемную, и он проиграл.
Проиграл стае, потому он и разрешал теперь Журавлям скользить, обгоняя корабль. Но мощность его ловушки — он знал это теперь наверняка — значительно превышала мощность каждого отдельного полотнища. И выход напрашивался: надо было пропустить мимо большую часть стаи и попытаться выхватить из конического строя лишь одно из последних полотнищ, которое взаимодействовало с полем всей стаи лишь в одном направлении.
Откинувшись на спинку кресла, он считал. Вот на скрещении осей экрана оказался седьмой от основания ряд. Напряжение поля поднялось и опало. Шестой. Считая, Старик бессознательно шевелил губами. Пятый. Приготовились… Четвертый. Пора!
Еще раз дрогнул корабль, выбрасывая в пространство невидимую сеть. Она устремилась в промежуток между пятым и четвертым, и этот четвертый неминуемо должен был запутаться в ее силовых линиях. Люди приникли к экранам. Но в миг, когда им казалось, что это уже неизбежно, неожиданно случилось снова.
Черное полотнище внезапно изогнулось и рванулось в сторону. Ничем нельзя было объяснить этот судорожный и стремительный рывок, при помощи которого Журавль ушел из зоны действия ловушки, еще не успев войти в соприкосновение с нею. Старик не собирался признать себя побежденным, но очередной Журавль — из третьего ряда — свернул, еще не дойдя до места предыдущего, а следующий — еще раньше. Руки Старика заметались на пульте, давая усиление, меняя фокусировку, применяя множество ухищрений, мгновенно придумать которые мог только он один, — ничто не помогло, и вскоре последний Журавль скользнул мимо корабля, с возрастающей скоростью удаляясь в пространство.
Так это выглядело на экране, и именно так это увидел Игорь. Но Старику показалось, что последнее полотнище вдруг рванулось к нему, окутывая его непроницаемой, тяжелой и душной чернотой.
— Ну как вы? — спросил Игорь.
Старик пошевелился.
— Где мы?
— Все в порядке. Лежите спокойно.
— Курс, курс?
— Домой.
— А Журавли?
— Уже далеко. — Игорь задумался, словно подсчитывая в уме, и повторил: — Далеко.
Старик вздохнул и закрыл глаза.
— Не беспокойтесь, — сказал Игорь. — Никакой опасности. Просто нервное переутомление. Естественное в вашем возрасте.
Старик пробормотал:
— Не переутомление. Разочарования. И это — уже последнее.
Он помолчал. Затем усмехнулся.
— Столько лет — и все зря.
— Почему зря?
— Они ушли. — Старик вдруг приподнялся на локте и резко спросил: — Или нет? Этот, последний… Отвечайте!
— Ушли все. Но ведь что-то осталось…
— Записи, ленты? Я хотел не этого.
— Чего же?
— Понять их. Но для этого мне был нужен Журавль. Хоть один!
Игорь подумал, что лежащий перед ним старец все-таки великий Старик. Будем ли мы все тосковать по Журавлям, потерпев еще одно, последнее поражение?
— Не обязательно схватить, — сказал он.
Но Старик не слушал.
— Сколько лет! — пробормотал он. — Сколько бы я провел экспедиций! Основал колоний… Мне очень много лет.
Этого он мог и не говорить: сейчас он был таким, как в тот раз в своей каюте.
— Но ведь вы достигли цели.
Что-то в голосе Игоря заставило Старика поднять голову. Глядя в глаза спутника, он требовательно сказал:
— Говорите!
— Эти Черные Журавли…
— Как они называются, я знаю.
— Дело в том, что они живые, ваши Черные Журавли!
Старик слабо усмехнулся.
— Смело!
— Конечно! Никто, кроме живых существ, не может произвольно менять скорость и направление полета. А они делали и то и другое. Не будь вы так захвачены ловлей, вы давно об этом догадались бы!
Старик снова усмехнулся, глядя в сторону; на этот раз усмешка вышла несколько виноватой.
— Интересно, — сказал он. — Но можно ведь найти и другие объяснения. Возможна иная интерпретация.
— Нет. Вспомните, как они шарахались от вашей ловушки. Это не поле отталкивало их, они уклонялись сами. Они сообщали друг другу! И во второй раз сделали это еще быстрее!
— У вас есть задатки наблюдателя, — сказал Старик с ноткой одобрения в голосе. Затем он прищурился. — В какой второй раз?
— Пока вы… отдыхали, я еще раз попробовал. Я еще раз поравнялся с ними и, вспомнив, как делали вы…
— Чудо, что мы не взорвались, — мрачно подумал вслух Старик. — Ну, и результат?
— Я ведь сказал! Кстати, вы рассказывали, что уже пробовали ловить их этим способом. Ну, раньше.
— Ловушка была еще слабее…
— Все равно. Они знают, понимаете — знают этот способ. Вы научили их!
Старик молчал, глядя в потолок; взгляд его был странен, и Игорь вдруг подумал, что не может быть, чтобы Старик до сих пор так абсолютно ни о чем не догадывался. Конечно же, он успел понять. Отчего же он еще возражает?
— Жизнь в пространстве… — пробормотал Старик. — Знаете, это как-то не укладывается в голове, эта ваша идея.
— Почему вы думаете, что жизнь возможна только на планетах? Что само пространство не может быть обиталищем живых существ?
— Такие гипотезы, — сказал Старик, — хорошо выдвигать в молодости. — Он в упор посмотрел на
