Я закрыл глаза. Попытался сосредоточиться, выдавить аспириновую вату из головы.
– Так что же вы искали тогда?
– Что угодно, – пожала плечами Катя. – Что глаз зацепит. Наудачу.
– Эта сучка с претензиями, – сказал Виктор, прищурившись. – Домик в глуши ее не соблазнил, подошел только поселочек нуворишей… Тут должно быть то же. Выцапывать мальчишек по одному из старых развалюх или панельных коробок – это не для нее. Я думал, там должен быть новый микрорайон – где- нибудь на краю городка, с хорошими домами, с соответствующей публикой. Чтобы холеные, откормленные детишки, и по трущобам таскаться не надо. По высшему разряду, короче… Только там даже одного такого дома нет, на весь городишко! – Он снова врезал в ребро столешницы, и на этот раз чай расплескался на блюдца.
– Должно? – вернул я его в колею.
Виктор вновь ощерился:
– Расчет был такой… Только ни хрена! – Он сжал кулаки, с видимым усилием сдержался, чтобы не долбануть стол в третий раз. Схватил пирожок и оторвал его кончик зубами так, будто сворачивал кому-то голову.
Аромат пирожков, только что такой будоражащий, теперь казался мне далеким и пустым. Рука ныла даже сквозь аспириновую ватность. Вот тебе и три дня… Минус один. И один остается. Всего один день.
А потом новолуние и вынужденные четыре недели перерыва. До следующей предноволунной ночи, до следующего шанса. Четыре недели, которые я уже не переживу.
– Вы весь город осмотрели?
– «Город»… – с отвращением процедил Виктор.
– Пополам, – сказала Катя. – Одну половину он, другую я.
– Завтра наоборот, – сказал Виктор. – Она мою, я ее… Вдруг что-то упустили…
– Я поеду с вами.
– Да сиди ты уж! Инвалид… Ногу заращивай! Как-нибудь и без тебя…
– Я. Еду! С вами!
Виктор прищурился:
– Ты куда-то спешить, Крамер? В гости к смерти? И нас с собой приглашаешь?.. Они же тебя видели, дурак! Если мы на них случайно наткнемся, что тогда? Они же тебя узнают! Возьмут и тебя и нас!
– Но он может… – начала Катя.
– Не может, – отрезал Виктор. – Ты лучше ешь и в разговоры особенно не вникай. Кое-кому сегодня еще кое-что надо сделать. И желательно на не совсем отупевшую голову. Нет?
– А что, если мы Влада тоже свозим к той…
Виктор положил руку на ее пальцы.
Вдруг стало тихо-тихо.
– Той?
Я оглядел их лица. Виктор ответил невинным взглядом, но Катя опустила глаза.
– О какой той речь?
– Ни о какой. Не твое собачье дело, Храмовник.
– Расскажи ему, – сказала Катя, не поднимая глаз.
Но я, кажется, уже понял. Понял и еще кое-что, чего не понимал раньше. Гораздо раньше…
– Так вот почему ты ее выдерживал один в один… – пробормотал я.
Кроме него, никто из нас не выдерживал ручную дьяволицу Старика без крысок. Ни Гош, ни я, ни тем более Борис…
Стоп.
Стоп-стоп-стоп… Я потер лоб, соображая.
– А Старик? Он об этом…
Виктор смотрел на меня невинным, чуть смешливым взглядом.
Вот как… Старик не знал. И Гош не знал. Если бы знал, мне-то бы сказал.
И если у Виктора есть какая-то сука для тренировок, своя маленькая ручная дьяволица, – выходит, он охотился один. Как я, только даже без Гоша на подхвате. Совсем один. Втихаря.
– Но ты же, гад, меня отговаривал! Ты же…
Катя положила ладонь мне на руку.
– И тогда… – прошипел я.
В тот последний раз, когда мы отмечали успешную охоту… Я почти видел взгляд Старика – смесь горечи и решимости, которая так меня напугала.
– Ты ведь стал бы ему помогать, если бы он решил сделать как угрожал, да?.. Стал бы, – кивнул я, читая в его глазах. – А сам…
Виктор невозмутимо пожал плечами:
– Надо быть готовым ко всему.
– К Старику подлизывался, а сам его обманывал…
– Слушай, ты! – вдруг рявкнул Виктор. Теперь уже Катя взяла его за руку, но он сбросил ее пальцы. – Ты меня с собой-то не равняй! Я, может, ему кое-чего и недоговаривал, но в главном не обманывал! Я охотился, но на неприятности не нарывался! Я сюда, к этой гребаной столице, не лез! И это ты! ты! ты, а не я притащил к нам на хвосте эту суку!
– Не я…
Борис. Но этого я не сказал.
– Ты. Ты подбил их ввязаться в это. Ты.
Я опустил глаза. Мне очень хотелось возразить, но что? Что я мог сказать ему?
И главное – что я мог сказать себе?..
– Ребята, не надо… – попросила Катя.
Виктор дернул плечом, не спуская с меня глаз.
– И книжку верни.
– Перебьешься.
Виктор вдруг устало помотал головой. Сказал:
– Ну зачем она тебе… Крамер? – Тут он явно переборол себя, на язык ему просилось другое словечко. – Без суки тренироваться тебе никакая книжка не поможет, да и что ты там можешь разобрать, кроме картинок, и тех редких?
– Завтра я еду с вами, – сказал я. – Не так уж хорошо они меня и видели. А случайно попасться ей или ее людям вы можете точно так же, как и я.
– Но ты полмесяца не тренировался! – опять завелся Виктор. – Полмесяца! Ты забыл даже то, что умел, а ты и умел-то немного! А если та сука случайно окажется там? Тогда что? Мы-то с Катей кое-как выберемся… По крайней мере я. Катька… У Катьки будут шансы. А ты? Тебя она сцапает.
– Да? А там, в ее поселке? Или это не в счет? Даже на тренировку не тянет?
Виктор сморщился:
– Ой… Там тебе просто повезло, Храмовник. Ты прошелся по самому краешку ее паутинки, успел уйти от нее прежде, чем она приблизилась к тебе на расстояние нормального удара, – вот и все, что было там. Тебе просто повезло, что она чиркнула тебя по краю, самой мелочью, и этим отпугнула. И ты, трусливый суслик, тут же слинял оттуда, не дав ей подойти ближе и заняться тобой посерьезней. Жутко повезло. Но если ты возомнил, что… Что?
Я не выдержал. Я пытался не расхохотаться в голос, но давился смехом. Он лез из меня наружу, и я ничего не мог с этим поделать.
– Чего ржешь, Храмовник?
– Мелочь… Чиркнуло по краю… – с трудом выдавил я. – Ты что, в самом деле думаешь, что я смог бы вырваться от той суки, если бы перед этим был две недели без тренировок? Если бы не узнал ничего нового? Много нового?..
– Но…
Он моргал на меня, мрачнея.
Катя переводила взгляд с него на меня, пытаясь уловить нить.
