Быстро стрельнув глазами на разгневанного Кантора, она так же категорически потребовала:
– Артуро, немедленно извинись. Сейчас, при мне извинись перед ним, чтобы я видела, что это безобразие закончилось, и могла спокойно вас оставить.
Кто-то в очереди насмешливо фыркнул, выражая сомнение по поводу «спокойно оставить».
Лишенный моральной поддержки даже со стороны добросердечной Ольги, Артуро добросовестно изложил, как он был не прав и как сожалеет о сказанном. Очередь одобрительно внимала.
Кантор столь же добросовестно сообщил, что удовлетворен и принимает извинения, хотя на самом деле удовлетворенным себя не чувствовал. Более того, подозревал, что сейчас справедливая девушка потребует взаимных извинений от него. Видимо, это подозревал и Карлос, так как очень вовремя указал на дверь и велел побитому маэстро привести себя в порядок. А затем, прежде чем Ольга успела что-либо возразить, повелительно кивнул на сцену:
– Маэстро Диего, прошу.
– А я? – растерянно отозвался забытый блондин, предсмертный монолог которого так грубо прервали.
– Вы можете быть свободны, – вынес вердикт маэстро Карлос, после чего обратился к остальным соискателям: – Прошу простить меня, господа, но поймите правильно. Этих двоих лучше не сводить вместе, иначе они опять подерутся.
Застигнутый врасплох Кантор поплелся на сцену, судорожно пытаясь вспомнить хоть строчку из подготовленного текста. О каком-то там вхождении в образ уже и речь не шла. Для начала успокоиться бы, унять все еще кипящую злость… Да и зелье от головной боли не помешало бы, опять затылок заломило…
Нет, так нельзя… Собраться, быстро взять себя в руки, сосредоточиться, вспомнить хотя бы первую строчку… Не хватало еще и здесь опозориться… В конце концов, это же только формальность. В массовку его все равно возьмут. А главную роль все равно никто не даст. Незачем так нервничать. Не корову проигрывает. Без паники, спокойно, отработать свой выход…
– Начинайте! – скомандовал Карлос, вернувшись в свое кресло.
Кантор глубоко вдохнул и едва удержался, чтобы не закрыть глаза. Торчать на возвышении, в центре внимания зала, он давно отвык, публика его нервировала, вдохновение напуганной мышью боязливо жалось где-то в дальнем углу.
– Баллада о третьей стреле… – срывающимся голосом объявил Кантор, уже понимая, что это провал.
Пусть даже он и вспомнил текст в последний момент, все шло не так, неправильно, не в ту сторону… Не этого ли добивался Артуро, когда нарочно его злил? Не только выставить перед Ольгой злобным грубияном, но и выбить из равновесия, чтобы ненавистный соперник опозорился на прослушивании? Нет, не будет так! Надо собраться! Вспомнить! Выступить подобающе!..
– Достаточно, – оборвал его маэстро Карлос.
Стыд-то какой, даже умирающего блондина он слушал дольше…
– Пройдитесь.
«Это еще не все? – раздраженно подумал Кантор. – Он что, лошадь покупает? Может, мне еще и в зубы заглянут?»
Он послушно прошелся по сцене.
– Повернитесь. Присядьте. Попрыгайте. Возьмите в левом углу бутафорский посох и попробуйте изобразить сражение. Хорошо. Издайте злобное рычание.
Он что, издевается?
– А теперь я хочу послушать, как вы поете.
Кантор похолодел. До него начало доходить. Маэстро вовсе не издевается и совсем не для того затеял это прослушивание, чтобы искать некие скрытые таланты подозрительного товарища. Вовсе нет. Его выставили на сцену лишь для того, чтобы как можно точнее и подробнее сличить с персоной Эль Драко, ибо после первой встречи у Карлоса остались сомнения.
Ольга молча наблюдала за процессом и, похоже, ничего не понимала. Пока.
– Что вам спеть? – хрипло выдохнул Кантор, заранее зная, что от него потребуют.
– Вам известен мюзикл «Юность волшебника»?
Кто бы сомневался… Пропал, дорогой товарищ, пропал с потрохами… Не надо было приходить, не надо было и затевать все это, даже показываться здесь не надо было, на кой ему сдался этот кордебалет…
– Я… да, видел… но я… не знаю текста. Наизусть текста не знаю… – нервно, невпопад принялся объяснять Кантор в последней надежде отвертеться от опознания.
– Слева, на стуле, около которого стоит посох, лежат тексты, – безжалостно разбил его надежды маэстро и вполголоса обратился к ученице: – Ты видишь?
– Да, он красиво двигается, у него своеобразный тембр голоса, – шепотом начала отчитываться Ольга. – Извините, маэстро, мне трудно его оценивать из-за… ну вы же сами говорили… Теперь я поняла, почему нельзя… ничегошеньки не могу оценить объективно, совсем другое в голову лезет…
– Значит, не видишь, – безучастно отметил наставник, пока Кантор перебирал толстые прошитые кипы бумаги. – Попробуй все же понять, куда его пробую.
– А вы его всерьез пробуете?
– Уже всерьез. Я его увидел. Ты тоже должна увидеть.
– Ой поздно… – виновато вздохнула Ольга. – Я уже так догадалась… По рычанию и посоху… Но все равно не вижу…
– Плохо. Когда надо представить себе конкретное лицо в конкретном гриме, у тебя сразу отказывает вся твоя неудержимая фантазия. Учись. Думай. Маэстро Диего!
– Да! – торопливо откликнулся Кантор, стоя посреди сцены как дурак, с прижатым к груди текстом. – Нашел. Что именно вам… спеть?
– На странице шестьдесят восемь. Сольная ария шамана Зарби «Кто не пробовал кровь на вкус…» Мелодию помните?
«Конкретное лицо в конкретном гриме?.. – обалдело подумал Кантор, невпопад листая страницы. – Значит, все-таки не опознание, а действительно пробы? Но какая ирония… Шесть лет спустя в том же спектакле спеть совершенно противоположного персонажа…»
Первые слова дались с трудом, словно их пришлось вышвыривать изо рта пинками. На пятом такте они благополучно слились с мелодией, попали в ритм. Голос, который Кантор за последние несколько дней почти поставил самостоятельно, окреп и набрал силу. Сами собой качнулись плечи в такт невидимым барабанам…
Исчез обшарпанный зал, исчезли взыскательные слушатели, пропал мятущийся товарищ Кантор. В широкой степи, на ветру, плясал у костра яростный орк наедине со своей ненавистью и взывал к своим орочьим духам, швыряя в огонь еще теплое сердце жертвенного барана, и просил помощи в святом деле – отомстить ничтожному, бледнокожему, голозадому человечишке…
– Теперь – видишь? – негромко произнес Карлос, когда текст вдруг закончился и маэстро Диего застыл посреди сцены, не зная, что делать дальше.
– Теперь – да, – восхищенно кивнула Ольга. – Маэстро, вы гений!
– Я знаю, – серьезно сообщил наставник и поднял голову. – Маэстро Диего, освободите сцену. Сейчас подойдите к бухгалтеру, подпишите контракт и получите экземпляр текста. Послезавтра в десять репетиция, прошу не опаздывать.
– Так вы… – ошеломленно выговорил Кантор, с трудом возвращаясь в реальность, – в самом деле меня берете?
