хитровато ухмыльнулся. – Она шлет тебе добрые пожелания и говорит, что надеется скоро познакомиться с тобой.
К несчастью, тогда я не усмотрела в этом послании никакой опасности.
Из Бретани вернулся Бедивер с ворохом новостей, сплетен, новых песен и загадок.
– Ты сможешь развлекать нас всю дорогу до ярмарки, – предположил Артур. – На следующей неделе я устраиваю турнир в Винчестере и перевожу туда двор, чтобы отпраздновать третью годовщину мира.
По словам Бедивера, урожай был настолько хорош, что должно остаться зерно для обмена на ярмарке, и это было верным признаком процветания.
– Похоже, ты вытащил юг из беды, – сияя, сказал рыцарь.
– Будем надеяться, что и всю Британию, – поправил Артур.
Я с нетерпением ждала ярмарки. Казалось, целую вечность мы не откладывали в сторону королевские заботы и не танцевали с людьми на лугу. Кроме того, это было первым моим посещением Винчестера, и я часто вспоминала рассказы Игрейны. Я вынула из шкатулки ее витое ожерелье и в который раз полюбовалась маленькими животными с выпученными глазами по краям крученой золотой полоски. Надевая его, я всякий раз думала, как много они видели и слышали о жизни королевских особ. Ульфин говорил, что Игрейна была в нем на том пиру, когда Утер впервые начал оказывать ей знаки внимания.
Все лето я изо всех сил пыталась преодолеть свою антипатию к Тени. Попросить Артура избавиться от Дормата – это одно, но совсем другое, когда белая красавица-кобыла не ходит под седлом только потому, что я не могу забыть свои страхи. Артур случил ее с жеребцом уэльской горной породы, которого дал ему Гвин, и она родила прелестного гнедого жеребенка со светлой гривой и белым хвостом. Я назвала малыша Этейном и занялась Тенью, как только она перестала его кормить. К тому времени, когда наша свита была готова к отъезду в Винчестер, я уже снова сидела на своей лошади. Флажки трепетали под утренним ветерком, звенели колокольчики, и медные украшения на уздечках рыцарских лошадей блестели на солнце. Поездка обещала быть приятной. Вдобавок, когда мы уже были совсем готовы тронуться в путь, во двор въехал Ланселот.
– Как вовремя ты приехал! – весело закричал Артур, приветствуя бретонца. – Твоя лошадь не очень устала? Сумеет довезти тебя до Винчестера?
Ланс подъехал к нам, чинно поклонился мне и повернулся к верховному королю.
– Я не могу остаться надолго – уже послал Белоручку в Сад Радостей, но после встречи с Морганой решил вернуться и предупредить тебя.
– Требуется военное вмешательство? – Улыбка Артура угасла при упоминании имени сестры, но, когда Ланселот отрицательно покачал головой, мой муж снова заулыбался. – Тогда едем в Винчестер. Ты все расскажешь нам по дороге на ярмарку, надеюсь, времени хватит. Если захочешь оттуда ехать в Сад Радостей, то можешь двигаться прямо на Лондон, а там поедешь по Эрмин-стрит.
Артур осадил в сторону своего жеребца, настаивая, чтобы бретонец ехал между нами. Явно чувствуя себя неловко, тот беспомощно посмотрел на меня, но занял предложенное место.
– Похоже, – начал он, когда мы выехали из ворот, – что Владычица не оставила намерений получить верховный трон Британии. Я, было, надеялся, что смерть Акколона умерит ее пыл, но она убедила себя, что любовник предал ее, оказавшись трусом. Все это заставило ее еще упорней стремиться к выполнению своих замыслов.
Он начал описывать посещение святилища. Слушая его, я вздрагивала, как будто меня окатывали холодные темные воды Черного Озера.
– Моргана превращает старую веру во что-то мучительное и страшное, став фанатиком всего, что связано с, богиней. Она больше не признает ни Мабона, ни Цернунна, ни даже древнего Зеленого Человека. Она провозгласила новый вид язычества, основанный на самых древних знаниях и предполагающий участие только, женщин. Живет она в полном одиночестве, школы уже нет, – продолжал Ланс. – Половина старых семей стала поклоняться ирландским святым, а остальных отпугнула резкость Морганы. Об этом можно просто пожалеть, если бы все не было так опасно.
– Опасно? – спросил Артур.
– Моргане теперь больше не на что тратить силы. Когда я приехал к ней, она была удивлена и приветлива. Во время обеда мы довольно дружелюбно болтали, и ей очень хотелось узнать, как дела у тебя, хотя позднее я сообразил, что она ни разу не спросила про Увейна.
Я вспомнила о мальчике, которого Артур так поспешно изгнал от двора, и подумала, что же с ним сталось.
– Однако, – продолжал Ланс, – вечер шел, и Моргана стала долго и нудно рассказывать о том, какой она мечтает видеть будущую Британию. Очень похоже на наши замыслы. С одной большой разницей: она хочет, чтобы это была монархия, достаточно сильная для того, чтобы принудить всех людей поклоняться ее богине. Всех, – подчеркнул Ланс. – Пиктов и скоттов, римлян и кумбрийцев, древних людей и новых саксонских пришельцев… все они должны поклоняться матери-богине.
– Но она же наверняка знает, что я не разрешу ничего подобного, – взорвался Артур, ощетиниваясь при одном упоминании об этом. Из всего того, во что он верил, понимание свободы выбора собственных богов было для него одним из самых важных.
– Знает, – кивнул Ланс. – Даже слишком хорошо знает. Но она не постесняется сделать все, чтобы свергнуть тебя, если сможет найти на твое место кого-нибудь другого. Что она и предложила мне, – медленно добавил он.
Артур повернулся в седле и уставился на рыцаря, невольно выдав свое потрясение.
– Вот так прямо и предложила?
– Именно так, – подтвердил бретонец, – упирала на то, что я вырос в святилище, что богиня многие годы любила меня, дав мне сноровку и таланты, которых нет у других, что богиня вместе с ней готовили меня для такой роли и что она ждет моего ответа. Делала она это очень соблазнительно. Волшебную паутину она плести умеет.
– И что ты ей сказал? – спросила я, вспоминая ее заигрывания с Акколоном.
