– От чьего имени ты убил его? – спросил Гавейн.
– Почему ты спрашиваешь? Конечно, от имени Артура. Трис медленно покачал головой. – Мой дядя позволил мне сражаться в этом году на стороне верховного короля, чтобы прошлое отсутствие… Все это лето я сражался вместе с Артуром. Ты знаешь об этом, Гавейн.
– Мархаус был братом ирландской королевы, – многозначительно сказал Гавейн, обращаясь теперь к примолкшим слушателям. – У него было хорошее положение, его высоко ценили, и когда-нибудь он мог бы стать королем. Не будут ли ирландцы теперь мстить Артуру?
– Я не знаю… может быть, – неуверенно произнес Тристан. Было совершенно ясно, что он не привык думать о последствиях своих поступков. Трис в нерешительности повернулся к Артуру. Ведь я поступил правильно?
Верховный король улыбнулся и важно закивал головой.
– Конечно, ты поступил правильно, Трис, и заслуживаешь нашего восхищения таким проявлением силы и храбрости. Мархаус был самым лучшим воином Ирландии и, кроме того, уважаемым человеком. – Артур помолчал и внимательно посмотрел на Гавейна. – Я считаю, что смерть в справедливом бою нельзя назвать подлым нападением, за которое нужно мстить.
Я кинула взгляд на рыжеволосого.
Именно мой друг Пеллинор убил короля Лота в Великой битве, а Гавейн, хотя и присягнул на верность Артуру, но затаил злобу на убийцу своего отца.
Время от времени Артуру приходилось напоминать своему племяннику, что он не потерпит среди своих людей кровной мести.
Гавейн выслушал его слова и оставил Тристана в покое. Артур, сделав вид, что ничего особенного не произошло, пригласил обоих мужчин из Корнуолла остаться у нас на зиму. Дагонет отвел их к свободным стульям у круглого стола, а Ридерик взял свою арфу и начал петь старые и всеми любимые песни о доблести и славе.
Оглядывая собравшихся, я подумала, как много их стало по сравнению с первой встречей, которая состоялась прошлой весной. Было такое же ощущение товарищества, гордости и довольства мужчин, которые сражались бок о бок, остались живы и могли беспечно болтать. Неважно, почему уцелели и вернулись домой, главное, что они были здесь, и их было много. Я с интересом рассматривала лица и хорошо знакомых людей, и тех, с которыми я встретилась недавно.
На минуту я задержала свой взгляд на Ланселоте, а он вздрогнул, как будто я до него дотронулась, и поднял на меня глаза. Наши глаза встретились лишь на миг, и он резко отвернулся.
Я чувствовала, что этот бретонец мне не нравится, и, если он станет членом Братства, это не принесет ничего хорошего.
ГЛАВА 5
ПЕРВЫЙ РЫЦАРЬ
Когда Артур предложил посадить наших воинов на коней, мы не были уверены, что это хорошо. Но за два года участники походов организовались в легкие, подвижные конные отряды, удачно противостоящие нашим врагам, которые делали короткие набеги, а затем скрывались. Воины отточили свое боевое мастерство и были рады представившейся возможности показать его горожанам. Поэтому весь Силчестер собрался в амфитеатре на второй день праздника. Несомненно, это было самое многолюдное собрание с тех времен, когда сюда съезжались римляне.
Ланселот, показав потрясающую верховую езду, подошел к нам и сел, не дожидаясь приглашения, рядом с Артуром. Я похвалила его езду и в ответ получила холодный высокомерный кивок, а потом он оперся подбородком на руку и стал внимательно следить за происходящим на арене.
Немного погодя он обратился к Артуру.
– Хорошо бы устраивать такие турниры регулярно, они помогут поддерживать форму и людям и лошадям зимой.
Артур заинтересовался этим предложением, а я в негодовании отвернулась, возмущенная тем, что этот человек, который так пренебрежительно относится ко мне, позволяет давать советы моему мужу, как равному себе.
– Можно подумать, что он первый рыцарь Артура, что он занял место Бедивера, – возмущалась я, пока Бригит расчесывала мне волосы перед обедом.
– Может, так и должно быть, – ответила ирландка, закручивая волосы и закалывая их у меня на затылке.
– Как ты можешь так говорить? Бедивер всегда был правой рукой Артура.
– А теперь у самого Бедивера нет руки.
– Но ты же говорила, что он поправляется! – с тревогой сказала я.
– Может быть, Бедивер и не умрет, если мы не допустим гангрены, – медленно сказала она. – Но он на волоске от смерти. Бедивер не сможет работать какое-то время, а Артуру помощник нужен уже сейчас.
Бригит заставила меня вернуться в прошлое. Мои волосы, густые и золотисто-рыжие, – это лучшее, что у меня есть, и Бригит тратила часы, чтобы держать их в порядке. Много лет назад она и ее кузен Кевин достались моему отцу как заложники от одной ирландской семьи, иммигрировавшей в Регед. Мы росли, как родные, и я привыкла полагаться на мудрость и спокойствие Бригит. Поэтому я обдумывала сказанное ею, пока она укладывала мои волосы.
Бедивер стал моим первым и самым близким другом, когда я приехала ко двору. Таким он был и для Артура. Они дружили еще с тех пор, когда вместе росли в доме сэра Эктора: Артур был выдумщиком новых затей, которые осуществлял Бедивер. Когда я стала женой Артура, они ввели меня в свою компанию.
Втроем мы проводили много часов, верхом объезжая конские пастбища, исследуя древние крепости, выстроенные на вершинах холмов, или, если шел дождь, лениво сидели у очага, играя в шашки и разговаривая. Мне никогда не приходило в голову, что что-нибудь может измениться.
