– Конечно! Так что поздравляю тебя с такой доброй и благородной мыслью! – Улыбка Райса была насмешливой, но комплимент звучал вполне искренне, несмотря на то что посылались его продукты и без его ведома.
Он уселся за стол и аккуратно расставил по нему тарелки, так что все они выстроились по ранжиру, от большой до маленькой, а затем, когда Линет полила кролика ароматным соусом прямо с огня, Райс поднял кубок и выпил, не говоря ни слова, за девушку, столь удивительно преобразившую его жизнь. Впрочем, пить было совсем необязательно, ибо принц был и так пьян от ее близости, от худого гибкого тела, почти скрытого под грубым домашним платьем, от зарумянившихся смущением щек и от таинственно блестевших в свете очага волнистых волос. Линет под этим взглядом краснела все больше и больше, и только тогда, когда она зацвела, как мак, Райс догадался, что смотрит на нее, подобно глупому мальчишке, уже не минуту, не две, а гораздо дольше. Он нахмурился и тотчас же опустил глаза вниз, принявшись наконец за кролика.
Чувствуя, что сердце ее от близости Райса колотится все сильнее, Линет осторожно присела на дальний край заставленного стола и потихоньку стала наблюдать, как красиво и мужественно ест ее герой, великолепным жестом поднося хлеб к твердо очерченным губам. И воспоминания о том, как эти губы прижимались к ее губам, как жгли они ее обнаженное тело, волей-неволей заполонили ее. Увы, это были уже лишь воспоминания, и, чтобы отогнать их, Линет резко тряхнула головой и попыталась заставить себя поесть. Но волнения пережитых дня и особенно ночи настолько выбили ее из привычной колеи, что она никак не могла заставить себя проглотить хотя бы кусочек из того, что было приготовлено ею с такой любовью. Благо, Райс и не уговаривал ее есть. Вместо этого Линет нашла пустую корзину, несколько горшков и чистых тряпиц и начала тщательно собирать еду для многочисленного семейства Юнид. Это, однако, не мешало ей внимательно следить за принцем и вовремя менять тарелки, подставляя все новые и новые кушания.
Райс закончил трапезу как раз тогда, когда она накрывала тряпочкой собранную корзину, и тут же веселым громким голосом позвал Пайвела. Тот появился на зов почти мгновенно, из чего Линет заключила, что юноша находился где-то совсем неподалеку. Неужели он охранял ее даже тогда, когда Райс был рядом? Но ведь это совершенно бессмысленно, тем более что дом накрепко заперт на все запоры. Тогда, возможно, он просто сторожит в сарае этих двоих?
Юноша попросил разрешения позвать и своего отца, который, как уже знала Линет, большую часть времени проводил в патрулировании восточной границы, а теперь наконец и въяве предстал перед ней. Он оказался точной, но постаревшей копией своего жизнерадостного сына и первым делом сообщил, что Юнид закончила выхаживать раненых и прибудет домой к завтрашнему утру. Затем он поблагодарил Линет за ее хлопоты и Райса за великодушие и щедрость, давшие возможность его семье продержаться эти дни без особых усилий.
Наконец-то с едой было покончено, и Линет почувствовала, что настало время поговорить с Райсом о тех вещах, что так волновали и мучили их обоих.
– Завтра утром я сам отвезу тебя в святую обитель, где ты будешь в полной безопасности от посягательств отца и прочих людей, намеревающихся причинить тебе зло. – Линет мужественно кивнула в ответ, и черные глаза принца страдающе дрогнули, ибо он понимал, какую боль причиняют девушке эти слова. Но о дальнейшем он решил умолчать, не желая еще больше волновать Линет, и так уже претерпевшую за последнее время слишком много бед, – письмо от Каудра, в котором говорилось о похищении обоих братьев девушки, должно остаться ей неизвестным. Он сам, как только надежно укроет ее, встретится с Оувейном, и они вместе начнут отчаянные переговоры по освобождению заложников.
– Прошу тебя, не делай такое скорбное лицо, Райс, – неожиданно долетел до слуха принца голосок Линет. – Ведь я сама сказала тебе еще раньше, что добровольно присоединюсь к святым сестрам.
Райс стиснул зубы, услышав это спокойное согласие на то, чего он сам не хотел, видимо, сильнее, чем кто-нибудь.
Линет же немедленно восприняла эту холодность как обвиняющее ее напоминание о ночном вторжении, которое все равно ни к чему привести не может. Изменить теперь было уже нельзя ничего и оставалось лишь с твердостью принять все дальнейшие испытания, что выпадут ей на долю. Линет осенила себя крестом.
– Больше я уже ничего не жду от тебя, Райс. Сегодня ночью я пришла к тебе в постель для того, чтобы иметь счастливые воспоминания, которые будут согревать долгие дни моего одиночества в обители.
Такого поворота в разговоре Райс просто не ожидал. Он понимал, что требовать повторения она, конечно, не станет, но все же рискнет задать какие-нибудь вопросы, касающиеся его и ее будущего, – вопросы, на которые у него не будет ответа. Да, их будущее связано воедино тайными узами греха, но говорить о нем невозможно, пока на пути еще так много опасностей и препятствий. Что может случиться завтра, через день, через месяц – предугадать невозможно, и единственное, что он может с уверенностью предложить ей сейчас, – это защита и покровительство… Однако Линет заговорила снова.
– Я выбираю монастырь потому, что согласна на все, лишь бы не видеть своим мужем Озрика… либо любого другого мужчину… кроме тебя! – И девушка, словно навеки отстраняя от себя Райса, решительным жестом выставила вперед обе дрожащие руки.
И тогда он, сделав несколько шагов, поймал сильными смуглыми руками эти тонкие пальцы и привлек их к себе, уже полностью отдавая себе отчет, чем и на этот раз кончится трудная, но такая необходимая беседа.
Линет словно потеряла сознание в его объятиях, она молча отдавалась ласке его рук и лишь прислушивалась к напряженному биению сердца в широкой мускулистой груди. Еще один миг краденого счастья – и что в сравнении с ним долгие годы монашеской жизни?!
– Ты хочешь постричься в монахини?! – В планы Райса входило помещение Линет в аббатство лишь на несколько дней, может быть недель, но монашество всерьез… – Нет! Я лучше отдам свою жизнь, чем увижу тебя в холодном монашеском одеянии, которое не сможет сорвать даже пламя моей любви! Да, я люблю тебя, и, чтобы моя жизнь продолжалась, ты должна быть со мной! Только со мной! – Темный и страстный голос бился в уши Линет.
Признавшись себе еще утром, что любит маленькую птичку больше жизни, Райс знал отныне, что не может жить без нее. Да и что могло быть для высокородного принца более бесчестным, чем похитить невинность у девицы, а затем оставить ее на произвол судьбы? Что в сравнении с этим женитьба на дочери врага? Осуждение Норманнского двора? Презрение друзей и родных? Черные глаза насмешливо и зло блеснули, когда Райс представил себе все последствия этого неразумного брака, которые с такой непосредственностью перевесит один ласковый взгляд его коноплянки. А ее обещание принадлежать лишь ему сделает его и вовсе недосягаемым для человеческой ненависти, оно станет священным талисманом, охраняющим от всех бед и напастей, что сейчас с такой силой угрожают ему и ей…
– Нет. – Линет мягко, но настойчиво развела его руки. – Мы с Гранией поклялись, что не позволим любимым заплатить за наши ночные вторжения такой непомерной ценой… – Да, Райс навеки останется
