Несколько секунд прошло в молчании, потом, как это часто бывает у детей, Лизетт вдруг резко перешла на другую тему:
– Мы с Ивонн будем подружками невесты на свадьбе у Киры и дедушки. Тетя Рози сошьет нам бархатные платья вишневого цвета.
– Неужели?
– О да,
– Я пока не знаю.– Колли откинула волосы со лба девочки и погладила ее головку.– Давай-ка спустимся вниз и спросим об этом тетю Рози, хорошо?
– Конечно, пойдем скорей. Но ты поговори с ней сама. А я буду помогать Марселю и Гастону готовить поленья для сочельника.
– Ладно. Только сначала выполни одну мою просьбу, Лизетт. Поставь папину фотографию на место.
– Конечно,
Колли попыталась встать, но острая боль заставила ее опять упасть на диван. Лицо исказилось невыносимым страданием. В этот момент, обернувшись, Лизетт заметила болезненную гримасу на лице Колли. Ее собственное маленькое личико сжалось от страха.
–
– Ничего, дорогая, ничего. Спина что-то заболела. Должно быть, ревматизм: старею.– Колли заставила себя рассмеяться.
Лизетт, вцепившись руками в Колли, уткнулась лицом в ее свитер.
– Я не хочу, чтобы тебе было больно,
– Боль уже проходит, дорогая. Подожди минутку,– проговорила Колли и, закрыв глаза, крепко обняла девочку и стала покачивать ее из стороны в сторону, шепча про себя беззвучно молитву: «Прошу тебя, Господи, не забирай меня у нее прямо сейчас. Пожалуйста, дай мне побыть с ней еще немного».
Рози стояла на ступеньке стремянки перед камином в гостиной. Последние десять минут она безуспешно пыталась прикрепить две большие ветки остролиста к раме зеркала над камином.
Рози заранее переплела их и стянула тонкой проволокой. И сейчас она прилагала невероятные усилия, чтобы поэффектнее расположить самую длинную ветку, однако не могла добиться желаемого совершенства. В тот момент, когда она, слегка откинувшись назад, старалась оценить результат своих трудов, вдруг раздался телефонный звонок. Телефон все звонил и звонил, но никто не подходил. Ворча что-то себе под нос, Рози слезла со стремянки и схватила трубку.
–
Сквозь гул помех она расслышала далекий мужской голос:
– Мисс Розалинду Мадиган, пожалуйста.
– Я слушаю,– ответила она незнакомому голосу в трубке.
– Привет, Рози! Это я, Джонни. Джонни Фортьюн.
– О боже, Джонни! Как поживаешь? – воскликнула Рози, смущенная неожиданным звонком.
– Отлично, Рози. А ты?
– У меня тоже все хорошо, готовлюсь к Рождеству. Откуда ты говоришь? Слышно так, будто ты на другой планете.
– Почти что так и есть. Я в Лас-Вегасе.
– Но у вас там сейчас ночь...
– Ну конечно, дорогая. Три часа ночи. У меня только что закончилось ночное шоу. И я решил позвонить тебе, прежде чем лечь спать. Хочу пожелать тебе счастливого Рождества и сказать, что скоро еду в Европу – в январе. Может быть, встретимся, как ты считаешь? Пообедаем вместе? Или сходим куда-нибудь?
Какое-то мгновение она колебалась. Потом упрекнула себя за это: ведь она собирается разводиться с Ги, значит, се брак уже не может служить препятствием, которым, впрочем, он уже давно не был.
– С удовольствием, Джонни,– наконец сказала она.– Я буду рада тебя видеть.
– Ух, это отлично! Просто замечательно! Я буду в Париже. Ты там будешь? Ты вообще-то где сейчас?
– Я буду в Париже.
– Ты мне можешь дать свой парижский телефон?
– Конечно. Кстати, как тебе удалось меня разыскать? Я имею в виду, как ты заполучил этот номер?
– Это было нелегким делом, можешь мне поверить,– рассмеялся он.– Вчера Нелл мне сказала, что ты в Лондоне и дала номер на студии. Я позвонил и разговаривал с какой-то приятной дамой, Аидой Янг. Она сказала, что тебя в Лондоне нет и в Париже тоже. Когда я поднажал на нее, она проговорилась, что ты, вероятно, в Монфлери, но что она не представляет, как можно туда дозвониться. Одним словом, голову морочила. Между прочим, и Нелл тоже. В общем я ухватился за это название – Монфлери, и позвонил Френсису Реймейкерсу в его магазин в Лондоне – ты знаешь, этому парню, у которого я покупаю серебро. Он и разыскал для меня номер. И вот, пожалуйста, наконец я с тобой разговариваю.
