– А с ним что?
– Стал слишком много о себе понимать и, чуть что, сразу палит из пушек. А он связан с нами– значит, опасен для нас. Ведь за нами постоянно следят, вынюхивают. Вот что я всегда ненавидел.– Сальваторе сделал паузу. Несмотря на то, что он находился в собственном доме, где, он был уверен, нет никаких подслушивающих устройств,
Вито кивнул и дотронулся ладонью до руки Сальваторе, показывая, что понял.
После недолгого молчания Вито спросил:
– Кто займется Джо Фингерсом?
– Никто. Пока. Подождем. Посмотрим, как он дальше себя поведет.
– Да, все уже не то, дружище, времена изменились. Вито не ответил, углубившись в свои мысли. Сальваторе был не зря
Сальваторе был крепкого сложения, высокий, широкоплечий, худощавый. Его изборожденное глубокими морщинами лицо с римским, чуть с горбинкой носом, и сильно поседевшими густыми бровями все же не было лицом старика. В нем слишком чувствовались сила и власть. Но самыми, удивительными были глаза. Чистого голубого цвета, как Средиземное море у берегов Сицилии. Они могли то лучиться солнцем и теплом «старой родины», то вдруг становиться ледяными, как холодная Арктика.
Сальваторе прервал размышления Вито.
– Где Джонни? – спросил он.
– Сейчас будет, Сальваторе. Еще минута-другая, и он здесь, не волнуйся.– Вито поднялся и, мелкими шагами подойдя к окну, постоял там какое-то время.
– А вот и он! – вскоре воскликнул он и посмотрел на часы.– Молодец, как раз вовремя!
Во главе стола сидела Тереза Рудольфо, жена Сальваторе. Она была высокой, сухой, величественной женщиной лет семидесяти, с совершенно седыми волосами и угольно-черными глазами. На ней было, как обычно, черное платье с тремя длинными нитками настоящего жемчуга. Она со спокойным достоинством руководила обеденной церемонией.
Покрытый накрахмаленной белой с вышивкой скатертью стол был уставлен тончайшим фарфором, дорогим хрусталем и серебром. В центре располагалась широкая серебряная ваза с цветами, по обе стороны от которой возвышались белые свечи в серебряных подсвечниках. Стол буквально ломился от яств.
Сейчас в парадной гостиной дома Рудольфо собрались за великолепным столом еще и четверо детей Терезы и Сальваторе: Мария, София, Фрэнки и Альфредо; все они уже имели семьи и пришли со своими супругами. Был здесь и брат Сальваторе Чарли, заместитель босса, и их двоюродный брат Энтони,
Вито сидел справа от Терезы.
Джонни сидел на своем обычном месте – справа от Сальваторе.
Угощение было обычным для четверговых обедов. Огромное количество салата из латука, помидоров, маслин и мелко нарезанного лука; красный сладкий перец, тушеный в оливковом масле; салат из рыбы и моллюсков, запеченая рыба, tagliatelle – домашняя лапша с томатным соусом, и жареные цыплята. Альфредо разливал красное вино, блюдо с домашним итальянским хлебом передавалось по кругу, все оживленно разговаривали, шутили, смеялись. Обед напоминал дружескую вечеринку.
Только Тереза хранила гробовое молчание. Она лишь внимательно слушала и смотрела на всех цепким подозрительным взглядом. Изредка она перебрасывалась несколькими словами с дочерьми, помогавшими ей передавать гостям блюда или приносить из кухни новые чаши с дымящейся лапшой и соусом.
Тайком наблюдавшему за ней Джонни вдруг пришла в голову внезапная догадка: «Сегодня она раздражена моим присутствием здесь. Она не любит меня». Эта мысль, поразила его, как удар молнии. Его тетя Тереза, которую он знает с самого рождения, не любит и никогда не любила его. Неожиданно он совершенно четко осознал, что она ненавидит его, просто терпеть не может. Джонни спрашивал себя почему. Ответ мог быть только один: потому что дядя Сальваторе благоволит к нему. Ревность – вот в чем все дело. Она ревнует, потому что он так близок ее мужу, потому что они оба так привязаны друг к другу.
Сидящему напротив него Вито пришли в голову почти те же мысли, но он быстро прогнал их. Тереза уже старуха. Ее яд ослабел, потерял с годами свою силу. Никто больше не обращает на нее внимание. А меньше всех Сальваторе. Он никогда ее не любил.
После обеда Сальваторе повел Джонни и Вито в свое святилище и закрыл за ними дверь.
– Вот «стрега», Джонни. Выпей рюмочку,– сказал
– А ты, Вито? – спросил он, подняв брови.
Вито кивнул.
– Спасибо,– сказал Джонни, беря из его рук рюмку.
Другую Сальваторе передал Вито, и тот тоже поблагодарил его.
Все трое чокнулись и расселись в кресла перед пылающим камином.
– Поздравляю, Джанни,– сказал Сальваторе с ласковой улыбкой.– Такой концерт в Мэдисон-Сквер- Гарден в прошлую субботу – это потрясающе! Мы все наслаждались.
– Был полный аншлаг,– заметил Джонни.– Пожалуй, это мой самый удачный концерт. Пока.
– Мы гордимся тобой, Джанни. Ты большая звезда. Самая большая. И ты всего добился сам.
