– Извините, я доктор…
Он молниеносно развернулся и нанес ей локтем удар в челюсть, от которого у девушки зазвенело в голове. Мгновенно собравшиеся поглазеть на бесплатное развлечение зеваки так и ахнули.
Аурелия отшатнулась и прижала руку к щеке. Невыносимая боль пронзила ее. Из глаз брызнули слезы.
– О Боже! Простите! – проговорил ее обидчик, протянув к ней руки. – Я вас не видел… Я думал, это один из них… Черт, что же я наделал!
Он прислонился спиной к фонарному столбу, опустил голову, закрыл лицо руками, затем сделал глубокий вдох и расправил плечи. Аурелия знала, что, испытав шок, пьяный может внезапно протрезветь, но ни разу еще такого не видела. К тому же ей было все равно, протрезвел он или нет.
Мужчина наконец поднял голову и встретил ее возмущенный взор. Длинные ресницы почти скрывали воспаленную красноту его глаз. Лицо было небрито.
Толпа молчала. Неожиданно с другой стороны улицы к Аурелии подбежал знакомый продавец и спросил:
– Позвать полицию, мисс Брейтон?
– Не надо, – чуть слышно проговорила Аурелия. – Он это сделал не нарочно.
– Я страшно виноват перед вами. – Черноволосый мужчина сделал шаг к Аурелии, умоляюще глядя на нее. – Ради Бога, простите меня. Неужели я сломал вам челюсть?
Аурелия ощущала на губах соленый вкус слез. Она прижала два пальца к щеке возле уха и провела ими вниз, открывая и закрывая рот, как марионетка.
– Кажется, нет.
– Разрешите отвезти вас к врачу.
– Она сама врач, – вмешался продавец. – И от вас ей помощи не надо.
Аурелия услышала знакомый гул недовольства: женщина – врач? Это еще что за новости?
– Разрешите мне что-нибудь для вас сделать, – упорствовал протрезвевший буян. – Ну хоть что- нибудь! – Он сунул руку во внутренний карман пиджака и достал свежий носовой платок. – Возьмите хоть это!
Аурелия отступила назад и покачала головой.
– Мне ничего не надо. – Она посмотрела на улицу, но свободная пролетка уже исчезла. Я хочу одного – поскорее вернуться в гостиницу.
– А где вы остановились?
Мужчина поспешно провел рукой по волосам и отряхнул свой темный костюм.
– Гостиница «Стурбридж».
– Я знаю, где это. Отсюда примерно миля ходу. Позвольте мне вас туда отвезти.
Он, махнув показавшейся из-за угла карете, предложил Аурелии руку.
– Я сама доберусь.
– Разрешите мне хоть как-то загладить вину. Пожалуйста!
Аурелия позволила ему взять себя под локоть и подсадить в карету. Какое это было облегчение – наконец сесть! Она блаженно откинулась на кожаную спинку сиденья, а мужчина устроился напротив и закрыл дверцу. Ей было немного страшновато. Да и неприлично оказаться наедине с незнакомым и к тому же пьяным человеком. Но у нее так болела челюсть, так устали ноги! Да и ехать-то всего несколько минут.
Карета катилась, громыхая по булыжной мостовой. Аурелия внимательно смотрела на своего спутника. Он долго молчал, потом сказал:
– Не глядите на меня с таким страхом. Я вам не сделаю ничего дурного. Меня зовут Гардиан. Клейтон Гардиан. – Он сунул палец за воротник рубашки и подергал его, словно воротник душил его. – Я банкир. Мой сосед доктор. Мне будет спокойнее, если он вас осмотрит.
– У меня просто ушиб, перелома нет.
– Да, я и забыл, что вы сами доктор. – Помолчав, он продолжал: – Скажите, а как относятся ваши родные, ваш муж к тому, что вы вторглись в… – я хочу сказать, избрали – мужскую профессию?
– Это вас не касается! – Аурелия, сдерживая гнев, закрыла глаза: «Каков наглец!»
Как ей надоело слушать подобное по поводу своей профессии! Отец считал, что женщина, которая вообще работает, а не занимается домом, совершает моральное самоубийство, особенно если ее работа столь низменного свойства. Сколько он бушевал, когда Аурелия все-таки пошла учиться на врача!
Господи, ведь сейчас же другие времена! Это шестьдесят лет назад в Массачусетсе, одном из самых цивилизованных штатов Америки, у женщин был выбор только из семи специальностей. Но сейчас-то 1898 год! Теперь женщинам доступны добрых триста профессий! Им разрешается работать наборщицами, переплетчицами, учительницами рукоделия, ткачихами, пчеловодами, им дозволено держать пансионы и многое другое.
С отцом Аурелия еще могла спорить, убеждать. Но мать только плакала: «Если ты будешь делать мужское дело, ни один мужчина не будет считать тебя женщиной!»
– Извините, я не хотел вмешиваться в ваши дела.
«Кажется, мистер Гардиан действительно раскаивается», – подумала Аурелия и решила ответить на его
