Квину.
Отношение Эллери к делу резко изменилось. Он теперь не курил беспрестанно, не мерил комнаты шагами, а провел пятницу дома, сидя у окна, читая или печатая на своей старенькой машинке. Инспектор Квин, который забежал домой пообедать и отдать некоторые приказания своим в управлении около полудня, заглянул через плечо сына и увидел, что сын увлеченно продолжает сочинять детективный роман — тот самый, который был им заброшен несколько недель тому назад.
Старик вздохнул — но с улыбкой, скрытой под седыми усами. Это был хороший знак. Он много месяцев не видел сына в столь умиротворенном состоянии духа. Телефонный звонок поступил после тяжелого дня, когда инспектор с усталым, изборожденным морщинами лицом вошел в свой дом. Он услышал ответы Эллери по телефону — и черты его разгладились.
Голос Эллери был до того жизнерадостным, что инспектор понял: произошло что-то знаменательное. Инспектор встал, едва дыша и прислушиваясь к разговору.
— Пит! Ты где? Великолепно! Замечательно, Пит! Коннектикут, говоришь? М-да, достаточно умно... Не важно... Молодчина! Грандиозная работа. Достал бумагу?! Береги как зеницу ока! Нет. Сделай копию и пришли мне, как только вернешься, — хоть в три часа ночи. Я жду. Все. Хорошо, поспеши.
Инспектор услышал, как Эллери со стуком положил трубку на рычаг и прокричал:
— Джуна! Все кончено! Дело раскрыто!
— Что — кончено? — спросил старик, увидев Эллери.
— Отец! — Эллери схватил отца за руку и потряс ее. — Мое расследование закончено. Пит Харпер...
— Пит Харпер, говоришь? — Инспектор вновь стал угрюм. — Если тебе нужно было достать информацию, почему ты не попросил моих ребят?
— Послушай, отец, — и Эллери насильно усадил его в кресло, — были причины — у меня не было достаточных доказательств. И мне не хотелось привлекать к этому официальные инстанции. Если бы мы не добыли этой информации, пришлось бы слишком многое объяснять... Немного терпения, отец. Все разъяснится, когда ночью приедет Питер и привезет весьма интересный документ...
— Хорошо, сын. — Инспектор очень устал. Он прилег и смежил веки. — Мне нужно отдохнуть. — Но вдруг он раскрыл свои яркие живые глаза. — Но в последние сутки ты что-то не был так радостен.
— Но я не был и успешен! — И Эллери в шуточной мольбе сложил ладони. — А сегодня — благодарение Богу! — я герой! Как говорил Дизраэли: «Успех — дитя дерзости»... я был столь дерзновенен в своем предположении, отец, что даже ты не поверил бы в успех... Но теперь я стану следовать галльскому девизу «Дерзай всегда!».
Глава 28
ОБЪЯСНЕНИЕ
Близясь к завершению описания дела, могу сказать, что напряжение всех душевных сил чрезвычайно отразилось на атмосфере дома Квинов. Воздух был напоен сложным сочетанием возбужденности, которую они не контролировали и не скрывали, и молчаливой раздражительности инспектора, подкреплявшейся торжествующей решимостью Эллери.
Эллери собрал всех старых друзей отца на тайное совещание. Его планы были покрыты мраком. И хотя он в течение ночи пятницы посвятил отца в некоторые свои предположения, оба их до поры до времени скрывали.
Ни один из них конечно же ни словом не обмолвился о появлении в половине третьего ночи на субботу у их дверей Питера Харпера. Инспектор, впрочем, дремал в своей кровати, когда Эллери, в шлепанцах и пижаме, самолично впустил Харпера, налил ему виски и положил перед ним сигареты. Затем взял у него из рук небольшой документ на хрустящей бумаге и проводил репортера до дверей — утомленного, с воспаленными глазами, но торжествующего.
В субботу днем, около двух часов, инспектор Квин и Эллери принимали двух гостей — окружного прокурора Сэмпсона и сержанта Вели. Джуна, взвинченный, с полураскрытым ртом, не мог найти себе места и бродил вокруг.
— Я чувствую, что вы что-то готовите, — сказал Сэмпсон Эллери.
— Пейте кофе, ваша честь. Мы скоро отправляемся в воображаемое путешествие — к конечному пункту нашего расследования.
— Вы имеете в виду — расследование закончено? — недоверчиво спросил Сэмпсон.
— Более или менее. — Эллери обратился к сержанту Вели: — Вы получили отчет о контактах Кнайселя в течение прошедшего дня?
— Конечно. — Гигант встал и протянул через стол лист бумаги.
Эллери пробежал его глазами.
— Прямо скажем, теперь это не имеет никакого значения.
Он опустился в кресло и мечтательно посмотрел в потолок.
— Это была чарующая погоня за мыслью преступника, — пробормотал он. — Несколько замечательных в своем роде штучек, совершенно замечательных по изобретательности. И не припомню момента, когда я был бы более доволен собою. Я имею в виду нынешнюю, финальную фазу расследования. — И он усмехнулся.
Я пока не могу дать вам окончательного ответа... Некоторые мои доводы очень сложны, я хотел бы знать, что ты, отец, или Сэмпсон, или Вели об этом думаете. Давайте вспомним первое убийство. В случае с Абигейл Дорн было два ярких эпизода, ведущие к раскрытию. С одной стороны — пара белых парусиновых туфель, с другой — пара белых хлопковых брюк.
— Ну и что из этого? — проворчал Сэмпсон. — Да, конечно, обе улики интересны, но базировать на них следствие...
— Так говорите, почти нечего извлечь из подобных улик? — Эллери совсем закрыл глаза. — Ну что ж, скажите мне сначала, что вы можете из них извлечь, а я затем наведу вас на несколько забавных выводов.
Мы нашли пару хирургических туфель. Были зафиксированы три замечательные детали, связанные с ними, — порванный шнурок, клейкая лента, которой он был соединен, язычки, которые были разглажены и заложены вовнутрь туфель.
Вроде бы объяснение лежит на поверхности. Порванный шнурок — это происшествие, починка клейкой лентой — это выход из ситуации, а заложенные вовнутрь язычки — это... что?
Сэмпсон сурово свел брови. Гигант Вели был потрясен логической связью. Инспектор о чем-то напряженно размышлял. Но никто из троих не проронил пи слова.
— Что, ответа нет? Вы не видите логической цепочки? — Эллери вздохнул. — Ну что ж... именно эти три детали впервые навели меня на мысль, что имитатор хотел приспособить пару туфель под себя. Это важнейшее для расследования открытие, а всего-то пара туфель.
— Так, значит, — хрипло спросил Вели, — вы, мистер Квин, уже тогда знали, кто убийца?
— Вели, старина, — улыбнулся Эллери, — я не знал этого ни сном, ни духом. Но могу сказать, что из отпечатков туфель и из факта подшива брюк я сделал выводы, которые позволили мне сузить круг подозреваемых до минимума. И довести отточенность мысли до такой степени, что я смог бы рассказать о преступнике очень многое. Что касается брюк, то очень информативно, что эти нитки, с помощью которых наспех подгоняли брюки по фигуре... и присутствие брюк как таковых...
— Кроме того, что первоначальный обладатель брюк, кто бы он ни был, — устало продолжил инспектор, — выше ростом, чем имитатор и их похититель, поэтому возникла необходимость подшивать брюки, — и я не вижу здесь ничего, что помогло бы следствию.
Сэмпсон яростно потушил сигарету.
— Может быть, я просто идиот, — сказал он, — но я не вижу продолжения теории.
— К несчастью, — заметил Эллери. — Но давайте продолжим. Второе убийство, когда наш потерянный теперь и обретенный так поздно друг был трагически исключен из числа живых... И здесь
