Катрин погрузилась в сон, чтобы уже больше никогда не проснуться.
С тех пор прошло довольно много времени. Но Кортни Уэйн не спешил исполнить свое обещание. Ведь до сих пор он не встретил женщины, достойной памяти Катрин.
Он стоял у окна, хмурясь и досадуя на самого себя. Боже, почему такие мысли пришли ему в голову именно сейчас? И почему он все же предоставил Анне Вернер двухмесячную отсрочку для уплаты долга? Деловые люди обычно так не поступают. Да, ему стало жаль женщину, оказавшуюся в затруднительном положении. Но это ли оправдание его неожиданной мягкости? Ведь по прошествии еще двух месяцев Анна Вернер будет по-прежнему не в состоянии уплатить долг. И тогда ему все равно придется проявить твердость. В этом не могло быть никаких сомнений. Способна ли сегодня одинокая и не такая уж молодая женщина скопить за два месяца пятьсот фунтов? А если точнее, то ей придется собрать и того больше. Полная сумма долга ее покойного мужа Уэйну составляла тысячу пятьсот фунтов. И Анна должна будет выплатить ее треть, чтобы продержаться до конца года, когда будет собран урожай.
Тут мысли Уэйна неожиданно приняли совершенно иное направление. Зачем он вернулся в Виргинию вопреки данной себе клятве, что никогда больше сюда не приедет? И все же он снова здесь! Видимо, пересилила ностальгия. Правда, после смерти Катрин он долго путешествовал, объехал чуть ли не весь мир. Но чувство одиночества и бездомности преследовало Уэйна повсюду. Кортни устал от бесконечных странствий и ощутил тоску по местам, которые мог бы назвать родным домом.
Уэйн решил, что лучше всего для этого подошел бы Малверн. Заполучив его, он стал бы мелкопоместным землевладельцем, провинциальным собственником. А потому, если надо будет проявить жестокость в отношении Анны Вернер и либо получить с нее причитающийся долг, либо плантацию Малверн, то он должен, черт побери, так и поступить! И нечего миндальничать!
За спиной Кортни раздалось негромкое покашливание. Он оглянулся:
– Чего тебе, Ной?
– Прикажете подавать?
– Да… Нет… Я передумал… Что-то пока не хочется есть. Лучше принеси мне бутылку бренди.
На лице Ноя появилось выражение крайнего неодобрения. Взглянув на слугу, Уэйн дал волю накипевшему раздражению:
– Черт побери, перестань на меня так смотреть! Делай, что приказано! В конце концов, кто хозяин в этом доме?!
Всю дорогу до Малверна Анну мучили сомнения. Будь проклят этот Уэйн! Где достать деньги, чтобы с ним расплатиться и спасти плантацию? Впервые она пожалела о том, что сторонилась соседей. Многие из них были состоятельными людьми и вполне могли бы ее выручить, веди она себя по-другому. Теперь же не след ей унижаться до того, чтобы просить у них денег. Надо выкручиваться самой. Но как?
Размышления Анны стали еще горше из-за противоречивых чувств, которые она начинала испытывать к Кортни Уэйну. Бесспорно, джентльменом его не назовешь. Чуждый сострадания, бессердечный ростовщик! И все же Анна нашла Уэйна внешне очень привлекательным. Впервые после смерти мужа она почувствовала чисто физическое влечение к мужчине. Хотя то, что им оказался этот процентщик из Уильямсберга, приводило ее чуть ли не в бешенство.
Анна по собственному опыту уже знала, что мир полон внешне очаровательными и милыми проходимцами, ворами и бандитами. А потому женщине нелишне внимательно присмотреться к мужчине, с которым она заводит знакомство, попытаться проникнуть за внешнюю, порой очень обманчивую оболочку и заглянуть в душу. Но с Уэйном подобная дипломатия была бы излишней. Он и так уже выдал себя с головой.
Экипаж подъезжал к Малверну. Анна постаралась выбросить из головы все мысли о Кортни Уэйне. И с удивлением убедилась, что это далось ей нелегко. Но все же она пересилила себя и, как всегда при виде своего дома, испытала глубокое удовлетворение. Даже когда Анна уезжала всего на несколько часов, по возвращении в Малверн ее охватывало радостное чувство. Глядя на белые колонны, словно парящие в воздухе, она с гордостью говорила себе: это мой дом!
Но надолго ли? – думала Анна. Господи, надолго ли?
С такими мрачными мыслями она открыла парадную дверь и вошла в холл. Там ее уже ждали Андрэ и Мишель.
– Мама, Андрэ сказал мне! – воскликнула Мишель, радостно обнимая мать.
– Боже мой, что он тебе сказал? – спросила Анна, высвобождаясь из объятий дочери.
– О своем разговоре с тобой по поводу нашей поездки в Париж. И о том, что ты согласна!
– Он тебе так сказал? – переспросила Анна, хмуро посмотрев на Андрэ.
Тот простодушно пожал плечами.
– Я ничего ему не обещала и не давала никакого согласия, – ответила Анна. – Просто сказала, что подумаю.
– Дитя так мечтает об этой поездке, миледи, что принимает желаемое за действительное, – пояснил Андрэ. – Поэтому Мишель немного переиначила мои слова. Не надо на нее сердиться.
– Значит, ты не согласна, мама? – упавшим голосом спросила Мишель, сразу побледнев.
– Я этого не говорила. Мне нужно время подумать.
– Если ты не согласна, я поеду одна! – воинственно заявила Мишель, гордо подняв подбородок. – И тебе не удастся меня удержать, мама!
Анна несколько секунд внимательно смотрела на дочь, испытывая восхищение и вместе с тем раздражение. Как же Мишель похожа на нее! В ее годы и Анна поражала всех неуемным темпераментом и постоянным стремлением парить в поднебесье.
– Ты, конечно, можешь убежать из дома, если тебе неймется, – устало сказала она. – Но есть одно досадное обстоятельство. Билет до Парижа стоит больших денег, доченька. Интересно, где ты собираешься их достать?
