Пока они ехали из школы домой, радостная улыбка Кайлы куда-то исчезла.
– Сесили считает, что она неотразима, – сказала Кайла, увидев в окно машины знакомую девочку со светлыми волосами. – И знаешь почему? Только потому, что пользуется успехом у мальчиков. А у мальчиков она пользуется популярностью потому, что у нее большие сиськи.
О Боже! Зак глубоко вздохнул и досчитал до десяти, молясь, чтобы ему хватило сил пережить следующие… сколько? Пять лет? Десять?
– Кайла, мне хотелось бы, чтобы ты подбирала подходящие выражения, – сказал он. – Свое тело или чужое следует уважать, а не унижать.
– Хорошо, груди, – согласилась Кайла. Почему вообще дочь так легко говорит с ним о сиськах? Почему она не смущается и не нервничает?
Нет, ему правда нужно где-то достать это руководство.
– А ты популярна? – спросил он, понятия не имея, что ему говорить и как разбираться с этой новой проблемой зависти. Интуиция подсказывала ему, что нужно быть крайне осторожным в вопросах самоуважения ребенка и дать Кайле самой обдумать проблему и высказаться.
– Да кому нужна такая популярность? – фыркнула она. – Это же фальшивка. Популярные девочки стараются понравиться только мальчикам. По крайней мере я не фальшивка.
Да уж, фальшивкой Кайла не была. Что внутри, то и снаружи.
Итак, она не популярна. Но были же и у нее друзья – две девочки, живущие по соседству, с которыми на одной неделе они были неразлейвода, на следующей – становились смертельными врагами. Так повелось с тех самых пор, как Зак и Кайла переехали обратно в Блубери восемь лет назад. В данный момент Кайла с ними не разговаривала, потому что они имели наглость заявить, что у нее толстые ноги.
Он доехал до их дома – белого здания в колониальном стиле, который Зак построил сам, – и оставил машину у крыльца.
– Кайла, я знаю, что ты умная девочка, – сказал он, выбираясь из салона автомобиля. – Я уверен, ты знаешь, что курение ведет к раку. И это не какая-то ложь, которую родители выдумали, чтобы удержать детей от глупой привычки.
Дочь закатила глаза:
– Как будто у меня сразу будет рак. Мне всего лишь тринадцать. Да и курю я не много. Всего лишь одну сигарету в день. Ну, может быть, две.
– Это слишком много, – сказал он. – А рак можно получить в любой момент. У детей младше тебя бывает рак. Я говорю абсолютно серьезно. И еще хочу сказать тебе прямо сейчас, чтобы потом не было никаких вопросов. Я запрещаю тебе курить. Если увижу, что куришь, или услышу – мне придется тебя наказать. И поверь мне, тебе это не понравится.
Кайла прикусила губу, надулась и пошла за отцом в дом.
– А что ты сделаешь? Запрешь меня на год? – спросила она, снимая куртку.
– Я заберу на неделю твой плейер, Кайла. Никакого телевизора. И гулять ты тоже не будешь.
Что означало: ему на это время придется взять отпуск и присматривать за ней.
– Что?! – вскричала дочь. – Что же мне делать?
– Думать, – ответил Зак. – Думать о себе. Еще можешь делать домашние задания, которые, уж я об этом позабочусь, ты будешь получать каждый день. А еще ты поможешь мне разобрать на чердаке. Это как раз займет около недели. А еще – напишешь реферат о вреде курения. Информацию сможешь найти в Интернете. – «Я же буду стоять у тебя за спиной и следить, чтобы ты не болтала с друзьями по 'аське'».
Девочка снова закатила глаза, сделала несколько преувеличенно глубоких вздохов, затем упала на диван и начала заплетать и расплетать свои светлые волосы. Точь-в-точь как мать.
Вдруг ни с того ни с сего Заку вспомнилась Оливия. Лучше не думать, не вспоминать о ней. Оливия бы справилась со всем этим с легкостью. Если, конечно, забыть о том, что с самого рождения дочери не изъявляла желания заботиться о ней.
Зак тряхнул головой, чтобы избавиться от образа Оливии Седжуик. Сделать это было непросто. Временами, большей частью по ночам, когда он оставался один, он никак не мог перестать думать о ней. Он был рад, что Кайла больше похожа на него, а от матери ей достались лишь светлые волосы.
– Итак, раз уж я под домашним арестом, то могу не ужинать с этой твоей… как ее… и ее соплячкой, правильно? – поинтересовалась Кайла, не глядя на Зака.
– Кайла, грубости по отношению ко мне, Марни и ее дочери тебе не помогут. Понятно?
– Мне обязательно ужинать с вами? – спросила она, поворачиваясь к нему. Выражение ее лица, как всегда, выдало ее. Она не сердилась и не раздражалась, девочка была просто расстроена. Смущена. Ей же тринадцать лет.
– Кайла, я хочу, чтобы ты дала Марни шанс. Она хороший человек. И она мне нравится.
– Ты ее любишь?
– Мы встречаемся только месяц, мне нужно время, чтобы узнать ее поближе, – ответил Зак.
Дочь улыбнулась:
– Значит, нет. В школе если начинаешь встречаться с кем-то во время обеда, то к тому моменту, когда звенит звонок, ты уже знаешь, влюблен ты или нет.
Он покачал головой, но не смог сдержать улыбку.
– Я приготовлю лазанью. Твою любимую.
