Ошеломленная Дебора провела ладонью по его щеке, оглушенная состраданием и желанием облегчить мучительную боль, отголоски которой были слышны в его голосе. Теперь она понимала, почему Тони держался так отстраненно и холодно. Она знала, что такое гордость… и отчаяние, когда чувствуешь, что не похож на других.
– А твоя мать? Разве она не может успокоить твою душу?
– Мы не общаемся, – жестоко ответил он.
Его гнев, казалось, стал физически осязаем и в эту секунду Дебора поняла, кем был ее возлюбленный.
– Ты лорд Бернелл!
Поговаривали, что весь этот род проклят, что болезнь передается из поколения в поколение… Рассказывали и о том, что мать Тони неоднократно изменяла мужу, и о таких крайностях и невоздержанности, в которые трудно было поверить. Даже в деревенской глуши Айлэма до нее доходили эти слухи.
Тони сел и оперся спиной об изголовье кровати.
– Ты ведь слышала обо мне? – Слова его сочились циничной горечью.
Дебора заколебалась.
– Не о тебе лично, а о твоих родителях.
Она не стала добавлять, что слышала и о том, что сын их богат. Очень богат. От одной только мысли о его состоянии,
Внезапно он отчаянным жестом поднес ее руку к губам и поцеловал.
– Прости меня. Не следовало говорить об этом. Я не хотел напугать тебя. Все в порядке. Все в полном порядке.
– Я не вижу в тебе никаких признаков помешательства, – совершенно честно сказала Дебора.
И она в самом деле их не видела. А слухи не имели для нее никакого значения. Вообще ничто не имело значения, кроме этого мужчины и того, что она верила ему. Верила искренне и глубоко.
Тони обнял ее за шею и притянул к себе.
– Я совершенно нормален, – шепнул он ей на ушко. – Особенно когда я с тобой.
Он перевернул ее на спину, и она с готовностью приняла его.
Но потом, лежа с открытыми глазами, Дебора думала о том, что он сказал.
На следующий день после полудня, пока Дебора принимала ванну, Тони спустился в гостиную, чтобы взять с полки новую книгу. Его поиски прервало появление Марми. Сегодня она тяжело опиралась на тросточку.
– Роальд ходил в гостиницу узнать последние новости, – сообщила она, – и ему сказали, что мост будет восстановлен завтра.
Тони поставил книгу, которую держал в руках, обратно на полку – больше она его не интересовала.
– Значит, снова начнут ходить почтовые кареты и дилижансы.
– Самое время. Город переполнен застрявшими пассажирами. – Последовала недолгая пауза. – И вы с миссис Персиваль должны будете расстаться.
Тони не понравилась эта мысль.
– Разумеется. – Даже ему самому слова показались произнесенными неестественно сухо.
– Она милая женщина. – Марми подошла к креслу перед камином и опустилась в него со вздохом облегчения. – Какое несчастье, что вы помолвлены! – В ее словах прозвучало строго отмеренное безразличие.
Впервые за последние несколько дней Тони вспомнил леди Амелию. Напоминание о ней не доставило ему радости.
– Мы с миссис Персиваль… – Он умолк на полуслове, не находя слов, чтобы описать их отношения. Они наслаждались обществом друг друга, но она постепенно занимала все более важное место в его душе.
– Милорд, вам известно, что я не одобряю вашего поведения.
У него достало такта выслушать суровый вердикт с покаянным видом. Марми продолжала:
– Сердце – деликатный инструмент. Я знаю, что значит жить с разбитым сердцем, и мне не доставит удовольствия, если вы разобьете сердце миссис Персиваль.
Взгляд водянистых глаз Марми стал острым и проницательным.
– Вы сказали ей о том, что помолвлены?
Тони промолчал. Но Марми и не нуждалась в ответе.
– Я так и думала. – Она взяла в руки пяльцы для вышивания. – Отношения мужчины с женщиной не бывают простыми. Но чтобы вы ни сделали, не причините ей вреда, иначе я очень рассержусь.
– Все обстоит совсем не так, как ты думаешь, – примирительно пробормотал он.
– Я еще не ослепла и вижу, что происходит, – возразила она.
