– Ну что, Василий Николаевич, сам-то как? – переспросил Башиловский.
– Да вроде бы нормально, – сказал я. – А вы-то как, Михаил… запамятовал отчество…
– Да просто Миша. Миша, и все! – рассмеялся Башиловский. – Оно и хорошо, коли нормально.
И Миша Башиловский держал кружку с пивом, но оно было без пены.
– Я теплое заказал, – объяснил Миша. – Горло жалею…
Тогда угощали зимой в киосках и теплым пивом, отливали его из холодной емкости в чайники и подогревали.
– А не отойти ли нам от ларька и с тротуара вон к тем доскам? – предложил Миша. – Минут на пять. Если вы, конечно, не спешите…
– Отчего же и не отойти? – сказал я. – Время у меня пока есть.
Метрах в десяти за киоском были сложены доски и столбы. От Трифоновской к товарному двору Рижского вокзала тянулся пустырь, там обещали поставить девятиэтажные дома, доски и столбы завезли для забора, должного огородить котлованы для новостроек, но до морозцев рыть котлованы не поспешили.
– Вот тут и присядем на доски-то, – сказал Башиловский. – Однако постелить не мешало бы что-нибудь, а то как бы не отморозилось у нас существенное. У меня вот рукавицы на меху, хотите, я отделю вам одну?
– Нет, нет! – заторопился я. – Я на сумку свою присяду. Она пока пустая.
Рукавицы у Башиловского были отменные, в таких можно было устраивать прорубь для подледного лова.
– У вас-то ледок образуется в кружке… Ангину вы не боитесь прихватить?
– Нет, не боюсь, – сказал я. – Напротив, люблю на морозе выпить именно холодное…
– А я вот вообще не любитель пить пиво зимой, – произнес Башиловский как бы с сожалением о чем-то важном. – И вы, я полагаю, понимаете, что здесь сегодня я появился не случайно.
– Да уж догадываюсь, – мрачно подтвердил я.
– Василий Николаевич, Василий Николаевич, – покачал головой Миша. – Ведь был случай, когда вам посоветовали намекнуть знакомцу, что ему следовало бы забыть о беспечности.
– Был случай… – выдохнул я.
– Случай был, – кивнул собеседник. – И будто бы ваш знакомец воспринял совет всерьез… И правильно сделал… Вы же показались человеком осмотрительным и благоразумным. И нате вам – такое легкомыслие…
Я молчал.
– При знакомстве с нами вы вспоминали какого-то… Дай бог память… Александровича, что ли…
– Сергея Александровича, – подсказал я.
– Сергея ли, не Сергея ли… не суть важно… Ну, Александровича… Неужели вы позабыли, что и такие есть?
Я опять промолчал.
– Да, – продолжил Башиловский. – Случился казус. Недоразумение вышло совершенно невероятное. Некий неизвестный голосом Михаила Андреевича произвел фокус.
– Я не умею… – забормотал я. – Я же тогда в вашем присутствии не смог кого-то изобразить…
– Я помню, помню. Вам требовался стакан коньяка, а бар был пуст. Но я про вас и не говорю. Я говорю: некий неизвестный. А стало быть, никто. Фигуры не имеющий. У Тынянова сказано о поручике Киже: “Фигуры не имеет”. Фантом. Невидимка. Идея. Фокус. Но он очень целесообразно вписался в развитие событий. Конечно, кого-то и раздосадовал. Дерзость не по чину. Но больше всего было тех, кого он рассмешил. И вышел чрезвычайно уместным. И все это – нет, не забылось бы, у нас обо всем помнят! – а потихоньку и безболезненно отошло бы в прошлое. И нате вам – такая ваша беспечность!
– И что же, мне надо ходить вблизи наглеца согнувшимся?
– Ну дали бы ему по роже! Или еще каким манером поставили бы его на место. А вы забыли про вашего милейшего Александровича!
– А ему-то что?
– Его старания из-за казуса невероятного не только не были поощрены, а и… и его скорее всего считают услужливым дураком. И он при мыслях о вас наверняка зубами скрипит.
– И что?
– А то! – и Михаил Башиловский поставил кружку на доски. – А то, легкомысленный Василий Николаевич, что я на вашем месте из Москвы бы удалился. И лучше бы на несколько лет.
– Куда?
– Страна у нас просторная. Молодому-то человеку место в ней отыщется. В Сибири столько строек, сами знаете. Севера требуют освоения…
– А что здесь со мной может случиться? – спросил я. – Посадят, что ли?
– Зачем вас сажать-то? – позволил себе улыбнуться собеседник. – Кирпич, тот самый, известный, свалится на голову. Или машина, грузовик скорее всего, занесет на тротуар, а вы там идете. То есть шли. Или в ванне утонете…
