– Мне очень жаль, дитя, – прошептала Антония и покачала головой – медленно, словно она была слишком тяжелой для ее тонкой птичьей шейки. – Мне очень жаль.
– Я знаю, – сказала Люси. – Но теперь уже ничего не поделаешь. Зачем сидеть со мной? Зачем мучить себя? Этим горю не поможешь. Вам надо отдохнуть.
Антония сжала ей руку.
– За меня не переживай. Я еще немного посижу, еще немного…
Айвэн стоял в холле, глядя на широкую лестницу. Он только что прискакал. Он гнал как сумасшедший. Он был в бешенстве, когда получил ее письмо. Что ей делать у бабки в Дорсете?!
Но, ворвавшись в дом, он натолкнулся на врача и повивальную бабку. И вот теперь, опустошенный, окаменелый, он стоял перед широкой лестницей, а Люси была где-то там, наверху. Айвэн знал, что ей нужно его тепло. Но стоило ему только представить ее себе сломленной, раздавленной, как сказала повивальная бабка, ему становилось страшно. И он стоял, не двигаясь, хотя понимал, что должен подняться и прижать ее к своей груди. Но он не мог этого сделать. Колени его дрожали, он боялся упасть. Он был в холодном поту, как человек, которого ведут на эшафот.
«Да, впрочем, она меня и не впустит, – оправдывал себя Айвэн. – Пусть лучше ее успокаивает женщина. Только не бабка! Эта не знает, что такое тепло и ласка. Люси нужна ее мать. Почему же ее здесь нет?»
Внезапно внимание его привлекли чьи-то всхлипывания. Под лестницей сидел Дерек, племянник Люси. Вытирая глаза рукавом, мальчик в страхе смотрел на Айвэна.
– Тетя Люси… Она ведь не умрет?
Айвэн вздрогнул от ужаса, горя и презрения к самому себе.
– Мне сказали, что ей уже лучше, – пробормотал он.
Мальчик облегченно вздохнул, но тут же нахмурился.
– А… ребенок?
Неожиданная боль, такая острая, какой он никогда прежде не испытывал, пронзила Айвэна. Ребенок. Его ребенок. Их ребенок.
– Ребенок… не выжил.
Дерек медленно подошел к Айвэну. В слабом свете единственной непогашенной лампы он выглядел еще моложе своих лет. И в то же время старше и мудрее самого Айвэна.
Мальчик протянул ему руку, и Айвэн взял ее.
– Мне так ее жалко… – начал Дерек, но не договорил и расплакался. – Она всегда была так добра ко мне, так справедлива…
Айвэну показалось, что сердце его сейчас разорвется.
– Ко мне тоже, – с трудом произнес он и прижал плачущего мальчика к себе. – Она поправится, – пробормотал он в шелковистые волосы. – Так сказал доктор. Она совсем поправится, – добавил он, молясь, чтобы это действительно было так.
– Да, но… Когда такое было однажды с мамой, она долго плакала… и долго была грустной.
– Мы постараемся ей помочь, – сказал Айвэн.
Дерек шмыгнул носом и вытер глаза.
– Как?
Айвэн смотрел мимо мальчика на темную лестницу – туда, где была Люси. Его Люси.
– Я пока и сам не знаю, Дерек. Иди-ка ты спать. А я схожу к ней.
– А можно я с вами?
Айвэну очень хотелось сказать «да»: одному ему подниматься к Люси было страшно. Ему еще не приходилось успокаивать женщину, потерявшую ребенка. Да, собственно, он и не знал женщин, которые бы любили детей. Взять хотя бы его мать и бабку… Но Люси детей любит. И как бы ему ни было тяжело, он должен пойти к ней один.
– Ты завтра ее навестишь. А сейчас иди спать. Ты должен быть сильным, чтобы суметь поддержать ее.
Они вместе поднялись по лестнице – комната мальчика была рядом со спальней Люси. Когда дверь за Дереком закрылась, Айвэн понял, что дальше откладывать нельзя. Он посмотрел на узкую полоску света, вырывающуюся из-под двери спальни Люси, шумно вдохнул сквозь стиснутые зубы.
Когда Айвэн узнал, что она уехала из Хьютон-Мейнора, он был в бешенстве. Она не должна скрашивать одиночество его бабки. Он примчался сюда с намерением немедленно отвезти ее назад, в Сомерсет, в дом родителей, и строго-настрого приказать не уезжать никуда без его разрешения.
Но она потеряла ребенка…
Айвэн был оглушен, раздавлен. Он должен был почувствовать облегчение, но он его не чувствовал. Горевал ли он по потерянному ребенку или по своей жене, он и сам не знал. Да и знать не хотел.
Айвэн сделал еще один медленный вдох и попытался обуздать свои чувства. Он должен быть спокоен – ради нее. Ей нужны его спокойствие и его сила. Что же до будущего… С будущим они как-нибудь разберутся.
Люси видела во сне Айвэна. Он шептал ей что-то на ухо, он держал ее за руку. Только рука его была почему-то совсем маленькая. Не теплая и сильная, как у Айвэна, а холодная и хрупкая.
Люси пошевелилась – ей хотелось исправить этот сон, сделать его приятным и счастливым. Но тут
