Китти. Короче говоря, я посмотрю, что смогу для вас сделать, а ей сообщу, что не имею ничего против вашего брака.
Рудольф с видимым облегчением начал трясти руку Колта, выражая горячую благодарность:
– Не сомневаюсь, сэр, что Мэрили уважает и вас, и ваше мнение. Я обещаю, что, если она свяжет свою жизнь со мной, вы можете быть совершенно спокойны за ее будущее.
В эти минуты Колт тоже испытывал облегчение. Не то чтобы он страстно желал видеть двоюродную племянницу замужем, но, случись с ним что-нибудь, вся ответственность за Мэрили полностью ляжет на плечи Джейд.
Куря сигары и допивая бренди, они обменялись еще несколькими фразами, когда в салоне появились Джейд и Мэрили.
После приветствий Джейд сказала:
– Колт, нам пора, гости уже начали съезжаться к ужину. – Она повернулась к Рудольфу: – Я попросила Кит, чтобы она посадила вас за столом друг напротив друга.
Все двинулись к дверям. Все, кроме Рудольфа. Он стоял как вкопанный, не в силах пошевелиться. Взгляд его был прикован к Мэрили. Однако предметом столь пристального внимания была отнюдь не сама девушка, не ее восхитительное парчовое платье золотистого цвета, делавшее ее еще привлекательнее. Рудольф не мог отвести глаз от золотого кулона с рубинами и гранатами.
– Рудольф? – нервно рассмеялась Мэрили. Его поведение в эту минуту было более чем странным, она никогда не видела Хэпсбурга в таком состоянии. – Что с тобой?
Он облизнул неожиданно пересохшие губы и, с трудом сохраняя хладнокровие, спросил:
– Откуда у тебя эта роскошь?
– Это мой подарок, – ответила за девушку Джейд. – А я, в свою очередь, получила его от царя Николая ко дню свадьбы.
– Вы лично знакомы с русским царем, мадам?!
– Не просто знакомы! – воскликнула Мэрили, не скрывая гордости. – До замужества моя тетя носила фамилию Романова, и Николай пожаловал ей княжеский титул, когда она выходила замуж за дядю Колта. Ты разве не знал?
Глаза Рудольфа сузились, но этого никто не заметил. Какого труда стоило ему скрыть волнение от этой ошеломившей его новости!
Глава 7
Праздничный стол был просто великолепен. Гости пребывали в прекрасном расположении духа. Пожалуй, один лишь Рудольф не мог оценить по достоинству роскошного ужина – все его мысли бешено вращались вокруг только что услышанной новости.
Он никак не мог поверить своей удаче. В течение всего вечера Рудольф вежливо, но довольно настойчиво задавал Джейд вопросы о ее родственных связях с Романовыми, постоянно подчеркивая свое благоговейное отношение к этому замечательному семейству.
Поначалу Джейд отвечала весьма неохотно, но, постепенно втянувшись в разговор, рассказала, что ее мать, русская по происхождению, приходилась двоюродной сестрой Александру Второму, а отец был ирландцем. Джейд рано осиротела, и ее удочерила Мария Павловна, свояченица Александра Третьего, поэтому девочка росла и воспитывалась при императорском дворе.
С улыбкой она поведала Рудольфу о своей карьере прима-балерины на сцене Императорского театра, при этом в сияющих глазах Джейд отражались и гордость, и грусть по ушедшим дням. Только громадным усилием воли Рудольфу удавалось сохранять на лице заинтересованное выражение и вежливо улыбаться, кивая время от времени, – одно упоминание имени Александра Третьего выводило его из себя. Рудольф слишком хорошо помнил скорбь своего кумира по старшему брату Александру, казненному вместе с товарищами за революционный заговор с целью покушения на этого монарха.
«Из меня получился бы прекрасный актер, – подумал Рудольф, жадно осушая бокал вина, словно это могло погасить огонь, разгорающийся в его груди, – актер, а не пианист. Только настоящий актер не выдаст себя, находясь в обществе этих жирных свиней капитала!» И как же хорошо, что Мэрили, – он улыбнулся и с обожанием посмотрел на нее, – не чувствует себя членом этой семьи. Да будь он проклят, если позволит своей будущей жене водить дружбу с этими Колтрейнами!
Торжественный ужин подходил к концу, и Рудольф почувствовал некоторое облегчение. Наконец заиграл оркестр, и под бурные аплодисменты сотен гостей Тревис Колтрейн вывел Валери в центр зала для традиционного первого танца, затем эта пара разделилась – теперь Трев танцевал со своей матерью, а Валери с новоиспеченным свекром. К ним стали присоединяться гости, и наконец Рудольф закружился с Мэрили в вихре вальса.
От выпитого шампанского голова девушки слегка кружилась, щеки пылали. Она с наслаждением погрузилась в романтическую атмосферу праздника.
Бросив на Мэрили восхищенный взгляд, Рудольф шепнул ей на ухо:
– Я не могу дождаться, моя дорогая, когда же и мы станцуем свой свадебный вальс!
– Может быть… – не без кокетства ответила она. – Когда-нибудь. Кто знает?
Рудольф сжал руку Мэрили:
– Дай мне лишь свое согласие на поездку в Цюрих. У меня появится тогда шанс завоевать твое сердце.
Танец закончился, но за ним сразу начался следующий, и неожиданно появившийся Курт увлек за собой Мэрили. Рудольф только и ждал этого. В следующее мгновение он отыскал взглядом Джейд и быстро, почти бегом, направился к ней, боясь, как бы кто-нибудь не опередил его, пригласив ее на танец.
– Княгиня Джейд! – церемонно поклонился он, слегка запыхавшись. – Могу ли я надеяться на танец с вами?
Под завистливые взгляды сидящих рядом дам Джейд с подчеркнутым достоинством подошла к молодому человеку, и они закружились в вальсе.
– Мне никогда в жизни не приходилось еще танцевать с княгинями, – сообщил Рудольф.
– А вы полагаете, существует какая-то разница? – рассмеялась Джейд.
– О да! Я чувствую особую ауру, почти чародейство! Впрочем, вы прекрасны и без титулов!
– Ах, Рудольф, давайте не будем об этом. – Джейд рассерженно сверкнула изумрудными глазами. – Считайте, что вы уже покорили меня своими любезностями, и я заверяю вас, что во всем, что касается Мэрили, вы получите от меня поддержку. Колт и я согласны на то, чтобы она приняла ваше приглашение в Цюрих. Это пойдет ей на пользу.
– А почему бы вам не сопровождать ее? Моя мать была бы счастлива принять у нас в доме такую гостью, да и Мэрили будет чувствовать себя уверенней, зная, что вы находитесь рядом.
– Вы так думаете? Ну что ж, пожалуй, я приму ваше предложение, вы очень любезны, – с энтузиазмом согласилась Джейд.
Закончив танец с Куртом, Мэрили отправилась на террасу, чтобы подышать свежим воздухом и успокоить возбужденные нервы. Она была весьма удивлена, заметив выходящих следом за ней Рудольфа и Джейд. У Мэрили не было времени, чтобы поразмыслить над этим, потому что, увидев ее, Джейд сразу же взволнованно начала рассказывать о приглашении Рудольфа.
– Итак, – закончила Джейд, – если ты решишь поехать в Швейцарию, то в этом путешествии у тебя будет компаньонка. Уверена, мы прекрасно проведем время.
Мэрили перевела взгляд с Джейд на Рудольфа, словно раздумывая, тот ли это мужчина, с которым ей предстоит связать свою жизнь?
– Хорошо, – без особого восторга произнесла Мэрили. – Думаю, что поездка действительно окажется интересной.
Уловив в ее голосе печальные нотки, Джейд поспешила добавить:
– Еще бы! Я уже заранее предвкушаю удовольствие от нее!
Рудольф почувствовал сильное раздражение, видя явную неохоту Мэрили, – нашлось бы немало женщин, с радостью принявших его приглашение. В конце концов, эта девчонка слишком много о себе думает!
Огромным усилием воли он сумел изобразить на лице улыбку:
– Да, моя дорогая, мы все прекрасно проведем время. – И добавил с теперь уже совершенно искренней улыбкой: – И обещаю, что этот визит вы запомните навсегда!
Глава 8
Амалия была вне себя от ярости.
Каждый день она перечитывала короткую записку, оставленную Рудольфом перед отъездом. Ей оставалось только плакать и осыпать собственного сына градом проклятий.
Записка была изрядно помята и местами разорвана – результат нервозности Амалии.
– Элеонора! – крикнула она, – Элеонора! Я хочу, чтобы ты зашла ко мне! Сейчас же!
Никто не отвечал, и она в отчаянии подумала, что и ее дочь может вот так же исчезнуть, не спрося разрешения, как и ее непослушный брат.
Как не хотелось Амалии покидать Вену! Уж там-то она могла контролировать своих детей! А здесь, в Швейцарии, все пошло по-другому. Город был переполнен беженцами самых разных социальных слоев, и Амалия боялась, что ее дети могут подвергнуться влиянию какой-нибудь дурной компании. И страхи ее были не напрасны: Рудольф бросил консерваторию. Амалия чувствовала, что он что-то скрывает от нее. Самовольный отъезд Рудольфа, да еще на такой длительный срок, стал последним ударом.
– Элеонора! Ты слышишь, я тебя зову? – снова крикнула Амалия.
Ей хотелось расспросить дочь, о каком «очень близком друге» шла речь в записке Рудольфа. Хотя вряд ли Элеонора будет с ней откровенна.
Амалия снова перечитала записку, с трудом вглядываясь в расплывающиеся строчки, –
