Он смотрел на нее, не зная что сказать. Всякий раз вымучивал какую-то фразу, чтобы только удержать девушку рядом. Полюбив, он утратил способность болтать на тему любви.
– Не знаю, почему вы так ко мне относитесь? – спросил Питер, покрываясь идиотским румянцем.
Равнодушие сквозило в ее взгляде.
– Я вам будто ни к чему, – добавил он.
– А что мне до вас?
– И в самом деле, что? – он вынул из кармана газету и развернул ее.
– Что вы все обижаетесь ни с того, ни с сего? – спокойно проговорила она.
– Хотите доставить мне удовольствие, – сразу заговорил Питер.
– Смотря какое.
– Позвольте проводить вас вечером домой.
– Можно, – она помолчала. – Какой-то вы чудной, я вас не пойму.
– Понять меня вовсе несложно, – ответил он с горечью.
– Наши девушки смеются над вами. Говорят, вы врезались в меня по уши.
– Вам-то ведь это безразлично.
– А что мне до вас?
Питер вспыхнул и всерьез разозлился. Нервы сдали.
– Послушайте, Диана. Так больше продолжаться не может, – простонал он сквозь зубы. – Это слишком унизительно. Если я сейчас уйду, я больше никогда не вернусь. Вы меня больше не увидите.
– Ишь ты! Кажется, решили меня напугать? Так я вам вот что скажу: катись, дорогой, отсюда.
– Тогда прощайте.
Питер терзался весь вечер. Он шел от нее нарочно медленно в надежде, что она позовет. Но никто его не окликнул. Питер понял, что Диана была рада избавиться от него.
Как он мог ее полюбить? Она не была ни прелестной, ни остроумной. Все ее разговоры были пошлыми, житейская хитрость отвратительной, а отсутствие доброты делало ее отталкивающей. Ее радовало несчастье другого, ничего приятней для нее не было, как насолить ближнему. Питеру были противны ее волосы, худосочные бедра и зеленоватая кожа.
Но он был совершенно беспомощен. Он любил эту женщину и понимал, что до сих пор еще никого не любил. Он прощал ей недостатки наружности и характера. Может быть, он их тоже любил, ведь они ему не мешали. И, ценя свободу, он ненавидел эти опутавшие его цепи.
Но так или иначе после сегодняшнего разговора он не мог к ней вернуться. Думы плавно перешли в прошлое и он подумал: «Неужели маленькая Полли тоже так страдала? Неужели она познала из-за меня такие же муки, какие я испытываю сейчас?» В нем тяжело зашевелилась совесть.
– Но я ведь тогда не знал, как бывает. Не знал, что это такое! – в отчаянии воскликнул он, печально вздохнув.
Зимняя сессия как-то притупила ноющую боль в сердце Питера Стоуна. Экзамены навалились на юношу многопудовым грузом. Все вокруг померкло от бесконечной зубрежки. Январь сворачивался и ускользал за обрез отрывного календаря. Возвращаясь из Бриксема, где у них были практические занятия, Питер на вокзале столкнулся с Дианой.
Слова застряли у него в горле. Ничего сказать было невозможно.
– А я-то уж думала, что вы умерли, – она улыбнулась.
– Я решил, вы мне напишете, если захотите.
– Больше мне делать нечего, как письма писать.
«Все по-старому!» – пронеслось в голове у Питера. Разве она способна сказать ему хоть одно ласковое слово?
– Где же вы были все это время?
– Здесь.
– Я надеялась, что вы уехали на каникулы. Почему вы не приходили?
– Разве вы не помните, что я дал слово не видеть вас.
– Тогда зачем смотрите сейчас?
Она была безжалостна. Питер давно понял это.
– Если бы вы могли понять, как я вас люблю!
– Вы еще не просите у меня прощения за прошлое.
Он стал белее полотна. Ведь он по натуре был человек гордый и такое испытание требовало напряжения всех душевных сил. Страсть сделала его малодушным.
– Диана, поужинайте со мной сегодня вечером!
– Не могу, меня тетя будет ждать.
– А мы пошлем ей телеграмму. Вы скажете, что задержитесь в кафе. Умоляю вас. Я так давно вас не
