– Что-то подсказывает мне, что упрашивать и умолять буду не я, а кто-то другой.
– Поживем – увидим, не правда ли? – сказал Брэд.
Они смотрели друг на друга точно завороженные. Сексуальная энергия, вибрировавшая в каждом из них, ощутимо заполнила пространство, густая и тяжелая, как мед.
– Bay! – пробормотал Брэд. – Лучше выходи скорее за меня замуж.
– Тогда принимайся за работу, – сказала Кора. – Прямо сейчас. Давай. Убеждай меня.
Брэд тотчас обнял ее и поцеловал.
Ее было так легко завести, так легко воспламенить. Жажда, томление, гневная страсть и безнадежное ожидание – все слилось воедино, внезапно став чем-то качественно новым, ярким и удивительным.
Брэд прижался к Коре своим большим телом, придавливая ее в самом чувствительном месте. Его теплые губы двигались поверх ее рта, уговаривая с нежностью и взывая к прощению. Его страсть была необузданной, жаркой и восхитительной.
Коре ничего не осталось, кроме как подарить ему свои чувства, которых она не могла отрицать. Когда Брэд откинулся назад, она сразу почувствовала себя покинутой и хотела притянуть его обратно.
– Черт побери, так куда ты собираешься направиться, парень?
– К флористу, – сказал Брэд. И в кондитерский магазин. Какой шоколад, молочный или темный?
– Черный, – чуть слышно сказала Кора. – Трюфели с ромом и шампанское.
– Какой предпочтительный цвет орхидей?
– Розовый.
– Кстати сказать, мне нравится этот твой костюм. Ты выглядишь сегодня хорошо, Кор.
– Гм… Брэд? – Кора разгладила свое помятое розовое платье. – А как насчет политической карьеры? Ты… ты не собираешься идти во власть? Ведь в тот раз я сказала совершенно серьезно, что для жены политика я не лучший вариант.
– Я совсем не уверен, что мне хочется заниматься политикой, – сказал Брэд. – Единственное в мире, в чем я абсолютно уверен, что я хочу тебя, Кор.
При виде его лица она лишилась дара речи. Это она-то, Кора Маккомбер – Роскошные Губы, у кого всегда была наготове острая реплика!
Брэд не мог сдержать улыбки. Он не выглядел ни самодовольным, ни торжествующим. Он выглядел просто счастливым.
Но перед тем как Кора это поняла, она смеялась, лила слезы и промокала глаза. Хорошо, что она наложила водостойкую косметику, на случай если произойдет что-то драматичное.
– Предпочтения в камнях? – деловито продолжал Брэд. – Я знаю, ты терпеть не можешь бриллианты. Как насчет рубинов, изумрудов и сапфиров?
– Три слова, Брэд, – сказала она. – Броский. Яркий. Уникальный.
Он улыбнулся.
– В точности как ты.
ГЛАВА 24
Эллен смертельно боялась наступления сумерек. Она не знала, каким еще делом себя занять, и не могла ничего придумать. Этому немало способствовало то, что ее окно выходило на жилище Гаса. Глаза ее продолжали блуждать по крыше дома среди колышущегося моря деревьев.
Возможно, ей следовало пойти спать в одну из комнат с видом на гору. В доме сейчас было четыре свободных комнаты на выбор – обстоятельство, достойное того, чтобы впасть в депрессию. Четыре пустующих комнаты, ночь за ночью. Сотни долларов пропавшего дохода.
По этому поводу Эллен пыталась возбудить в себе здоровое беспокойство, но в конце концов была вынуждена признаться, что ей глубоко наплевать на эти убытки. В сравнении с тем, что она чувствовала в связи с уходом Саймона, все остальное казалось преходящим и несущественным. И…
Она вдруг увидела что-то странное и повернулась кругом. Должно быть, это было одно из тех причудливых отражений или…
Нет, это повторилось снова. В доме Гаса, в верхней комнате, которая раньше была спальней Саймона, мелькнул огонь. Сквозь приглушенный желтый свет были видны скачущие на стенах тени – кто-то ходил по комнате с керосиновой лампой.
Эллен почувствовала, как у нее застучало сердце. Но она отбросила мысль, еще не успевшую оформиться, не смея надеяться. Если это не Саймон, то нужно немедленно сообщить в полицию. А если все-таки это он, вернувшийся каким-то неведомым чудом, то ему меньше всего захочется разговаривать с полицией.
Оставалось единственное решение – подойти ближе и посмотреть, чья машина там припаркована. Тогда будет ясно, что делать дальше.
Эллен похвалила себя за бдительность и прокралась на крыльцо черного хода, где не так скрипели ступеньки. Она не хотела вступать в дискуссию со своей матерью или Лайонелом о разумности своего расследования.
Она осторожно прикрыла дверь, стараясь не щелкнуть рамой с москитной сеткой. Прячась, как беглец, под сенью деревьев, она перебежала через лужайку и миновала сиреневые кусты. От волнения у нее участился пульс и началось головокружение.
Естественного освещения еле хватило, чтобы проделать остальной путь через луг Гаса. Она кружила в
