Дверь открылась. У него пересохло во рту.
Эллен стояла в лучах света, падавшего сзади от лампы с шелковым абажуром. Ее волосы были окружены розовым венцом, свободные, мягкие и текучие. Она была в кремовом шелке, надо полагать, в вечернем платье, хотя для Саймона это выглядело как дамское белье.
Она задержалась в дверях, ожидая от него каких-то слов. Он тяжело сглотнул и прочистил горло.
– Как ты узнала, что я здесь?
– Я это почувствовала, – сказала она просто.
Саймон уставился на слабую тень ложбинки в благопристойном декольте ее платья.
– Я видел, что Брэд ушел, – сказал он.
Густые волны ее волос перераспределились и заняли новое положение, когда она кивнула. Теперь она выглядела по-другому. Лицо ее было мягкое, лучистое. Ненастороженное. От ее приятной улыбки хотелось пасть на колени с просьбой о милости.
– Он казался взбешенным, – умудрился проговорить Саймон.
– О да, – сказала она хриплым голосом. – Даже очень.
Саймон смотрел на то, как мягкий материал облегает ее бедра, плавные линии ее живота.
– Я не имел в виду вторгаться, – сказал он, пятясь назад. – Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Когда я увидел твоего жениха, отъезжающего вот так, я подумал, может, он…
– Он мне не жених.
– Да?
– Да. Он больше мне не жених.
Саймон почувствовал, как земля вдруг закружилась, принимая новую форму. Пока она устанавливалась на своей оси, ему не находилось места, куда поставить свои ноги. Никакой точки опоры.
Взяв его руку в свои, Эллен попятилась назад, в комнату и мягко потянула его за собой.
– Входи, Саймон.
Кора почти закончила обычную уборку и всерьез подумывала о хорошей миске спагетти с томатами, сыром, остатками жареной говядины и прочей всячиной. Вместе с бокалом холодного белого вина. Перед телевизором.
Она вытряхивала содержимое полотняных фильтров, когда «Уош энд шоп» осветили фары подкатившего автомобиля. Она всмотрелась в темноту, чувствуя, как по затылку забегали мурашки.
До сегодняшнего дня у нее было достаточно трудностей в жизни, чтобы отнестись без пристального внимания к тому, о чем сигнализировали ее рецепторы. Кто-то не нашел лучшего времени. Ее последний клиент и так ушел менее пяти минут назад. Она небрежно направилась к своему закутку на задней половине прачечной, где хранился запас моющих средств, стиральных порошков, жидкостей для смягчения тканей и ее детская бейсбольная бита.
Запоздалый клиент распахнул настежь дверь. Это был Брэд Митчелл.
Он взглянул на Кору своими зелеными кошачьими глазами, полными холодного расчета. Так смотрят на автомобиль, который собираются купить.
«Без паники», – сказала себе Кора. Может, Брэд Митчелл и поганец, но все же не из одной когорты с этими замызганными болванами, Бибопом и Скотти. Он не представлял для нее физической опасности, а только угрожал нарушением ее душевного покоя. А что касается последнего, то его бейсбольной битой не защитишь. Здесь Кора была колоссально уязвима и беспомощна. Она не могла контролировать свою реакцию на Брэда, как ни унизительно было это признавать. Боль, гнев, разочарование, но хуже всего – трепет глупой надежды, что в этот раз все может быть по-другому.
Но ничто не менялось.
– Мы закрыты, – все, что она могла сказать.
Брэд окинул прачечную надменным взглядом человека, который никогда не бывал в подобных заведениях.
– Я здесь не стирать белье, – сказал он.
– О, извини, – сказала Кора. – Конечно, нет. Я уверена, у твоей мамы есть армия слуг, чтобы стирать для тебя.
Он поднес к губам бутылку с виски, потом жестом показал на бейсбольную биту и спросил:
– Когда-нибудь ее применяла?
– Несколько раз махала, но никого не хлопнула, – ответила Кора. «Прикончить бы тебя! – подумала она. – Носить костюм в такую жару! Но выглядит в нем хорошо, между прочим. Надменный, тщеславный клоун». – Пока не хлопнула, – добавила она.
Брэд поставил виски на раскладной столик и пронзил ее глазами, точно рентгеновскими лучами. Этот взгляд лишил ее присутствия духа. Она никогда не могла сказать, какие мысли скрываются за этим взглядом, что создавало всевозможные трудности. Раньше по простоте душевной она строила на этот счет глупые девичьи мечты. Но позже она поняла, что за его фасадом нет ничего. Ни доверия, ни преданности. Ни любви. Только большое, жирное «ничто».
– Ну хорошо, Брэд, – настойчиво допытывалась Кора, – если тебе не нужно ничего стирать, тогда какого черта ты пришел сюда?
Он скинул пиджак, обернув его вокруг столика рядом со своей бутылкой.
«Плохой знак», – подумала Кора. Она не хотела, чтобы ему было здесь слишком комфортно.
