– Добрый вечер, принцесса, – сказали они в унисон по-итальянски.
Принцесса. Вот кто она теперь. Означает ли титул потерю независимости? Ведь что ни говори, а он налагает определенную ответственность.
Эйми выдавила улыбку и попрощалась с пилотами. Затем спустилась по трапу.
Стояла ночь. Эйми предполагала, что так и будет. Или у нее потемнело в глазах, закружилась голова. Все поплыло перед глазами. Николо едва успел удержать ее от падения.
– Я же ска…
– Я слышал, – перебил он, но лишь притянул ее ближе и повел к ожидающему их черному «Мерседесу».
При их появлении одетый в униформу водитель прищелкнул каблуками, козырнул и открыл перед ними дверцу.
Как будто в том, что его хозяин усаживал какую-то женщину, которая не держалась на ногах, не было ничего необычного.
– С приездом, принц, – произнес водитель на итальянском.
– Спасибо, Джорджо. Эйми, это мой водитель Джорджо, Эйми – моя жена.
– Принцесса… – водитель снова коснулся фуражки.
В Америке, особенно на Манхэттене, представители голубых кровей являются всего лишь частью высшего света. Колонки светской хроники пестрят сообщениями о них, но простые люди едва ли замечают власть имущих.
Но это не Нью-Йорк.
Рим. Здесь, если ты принц, это что-то значит.
Эйми задрожала. Впервые она столь явственно осознала перемену в своей жизни.
Она оставила позади не только свое прошлое, но и себя – такую, какой она была и какой могла бы стать.
Девушка всегда сторонилась людей, подобных Николо, но оказалась бессильной перед ним и его требованиями. Хуже того, она желала его и таяла в его объятиях.
Эйми дрожала. И чем больше она пыталась унять эту дрожь, тем сильнее ее трясло. Она постаралась отвлечься, заговорив с Николо, но он заметил ее состояние и забеспокоился.
– Тебе нехорошо?
– Все в порядке.
Ее зубы стучали, как кастаньеты. Николо тихо выругался и прижал жену к себе.
– Не надо, – возразила Эйми, отстраняясь, но он не отпустил ее.
– Перестань вести себя как ребенок. Я не собираюсь сидеть и молча слушать, как стучат твои зубы.
Эйми сдалась и окунулась в тепло мужских объятий. Она знала, что, несмотря на все ее протесты, это то, что ей сейчас нужно больше всего на свете. Так Эйми чувствовала себя в безопасности.
Они ехали в тишине, которую нарушал лишь гул мотора, по темным улицам спящего Рима. Спустя какое-то время Эйми ощутила, что они едут вверх.
– Серпантин, – пояснил Николо, словно прочитав ее мысли. – Мой дом… наш дом – на вершине горы.
Высокие железные ворота медленно отворились. Машина въехала на дорогу, показавшуюся Эйми черной атласной лентой среди зеленой травы.
А впереди, поражая красотой и величием, во всем своем великолепии возвышался дворец.
– Дворец Барбери, – с нежностью произнес Николо. – Он принадлежал нашей семье со времен Цезаря.
Дворец был еще далеко, но Эйми не нужно было видеть деталей, чтобы понять, что он окажется сумрачным даром античности.
Который поглотит все ее существо.
Эйми снова задрожала, и Николо, взяв ее лицо в свои ладони, заглянул ей в глаза.
– Не бойся, дорогая моя.
– Мне не страшно, – поспешно заверила его Эйми. – Я никогда ничего не боялась.
Николо смотрел на жену, подозревая, что она не лжет. Или она рано научилась тому, что показывать свой страх опасно.
Николо сам хорошо усвоил этот урок.
Смелость и кураж помогали ему добиться успеха. Наверняка то же самое спасло Эйми от попыток Джеймса Блэка контролировать ее жизнь.
Эйми.
Эта красивая храбрая женщина – его жена. Он гордился тем, что она стала его принцессой, и ему хотелось признаться ей в этом. Сказать, что хотя у них был не очень хороший старт, но он постарается сделать ее самой счастливой женщиной на свете. Что он не жалеет о ребенке, потому что так и должно быть. Он…
