у сэра Уинстона. Хороши союзники! Именно так. Когда Советский Союз нуждался в сырье, в продовольствии, в военных материалах в предверии решающей битвы летом этого года они полностью прекратили поставки по ленд-лизу, ничем не мотивируя своё решение. Вместо конкретных сроков открытия Второго Фронта — пустая болтовня о послевоенных польских границах. Американцы лезут на Балканы. Правда, Рузвельт предлагает создать после войны нечто вроде Лиги Наций. Называет это Мировой Полицией. Но зачем он пытается пристегнуть к нам Китай? Раздробленный, проворовавшийся, нищий? Да, мы — победим. В этом нет сомнения. Германия нанесла нам огромный, неисчислимы ущерб! Достаточно посмотреть на Сталинград. А сколько таких городов и деревень по всей России? Да везде. Где ступила нога оккупанта — там нет ничего целого… СССР победит. В этом нет сомнения. Да, тяжело, с кровью, но победит. А что — потом? Не зря Черчилль спрашивал Рузвельта о том, что он желает видеть между русскими белыми снегами и меловыми скалами Дувра, получив в ответ «отлично укреплённые позиции». Этим союзникам нужно одно — чтобы и мы, и немцы как можно больше убивали друг друга. Как можно больше разрушали, ломали, уничтожали. А они будут набивать свои карманы. Толстеть и жиреть. Ленинград по — прежнему в блокаде. Там мрут люди. Да, есть дорога, качаем топливо, везём продукты. Но мало, мало! Янки хотят поставить свои войска в Дании, Норвегии, Германии. А ЗАЧЕМ? Ясно же, что освобождать эти страны будет русский солдат. Разве станут американцы воевать с немцами? Нет. Нет. И ещё раз — нет. Просто не смогут. Так почему он, Сталин, должен соглашаться? Почему должен позволить заокеанским ненавистникам коммунизма и первой в мире социалистической страны организовать базы для нового нападения на Советский Союз? Прекрасно понимая, что ВТОРОЙ подобной войны мы не вынесем? А французы? Черчилль хочет уничтожить Францию нашими руками. Он не желает её усиления. А нам, СССР выгодно, чтобы у Империи был противовес на материке. Де Голль нами признан. Это ОЧЕНЬ неприятный сюрприз сэру Уинстону. Как он исходил злобой на конференции… Ничего. Пошипит, да перестанет. Давно бы уж пора понять, что времена Империй ушли. Далеко в прошлое. Он ещё надеется на то, что сильная и могучая Америка бесплатно поможет восстановить Англии её колониальные владения. Наивный дурак! Чтобы янки сделали для кого-нибудь что-то бесплатно? Если только в пропасть связанного столкнуть… Не зря Рузвельт мне доверительно сообщил, что этот жирный осёл со своими непомерными притязаниями его раздражает… И в самой Америке не всё ладно. Достаточно вспомнить их троицу из Госдепартамента: Альфреда Берля, Джимми Данна, Брекнриджа… Не зря Пирсон прямо завил, спасибо их «свободной» прессе: «…хотели бы на самом деле, чтобы Россия подверглась как можно более обильному кровопусканиям — и русские знают это». Проболтался. Высказал в лицо то, что, впрочем, не слишком то и скрывалось… Но Второй Фронт… Без сомнений, они откроют его в следующем году. Почему? Да просто уже видно, что Красная Армия обязательно ВЫИГРАЕТ войну. А если СССР будет единоличным победителем? Объединит ВСЮ Европу под коммунистическим знаменем? ЧТО тогда будут делать они? Поэтому понятно, что и американцы, и англичане, особенно этот Черчилль, ослеплённый ненавистью к Советам, будут делать ВСЁ, чтобы принизить заслуги Красной Армии, чтобы лишить СССР выстраданной в муках победы. А этого допустить нельзя… Никак нельзя… Не зря этот жирный боров так суетился по поводу Балкан. Что там сказал этот англичанин?[81] «Черчилль всё вновь и вновь обращал внимание на те преимущества, которые могли быть получены, если бы западные союзники, а не русские, оказались освободителями и оккупировали некоторые столицы, такие, как Будапешт, Прага, Вена, Варшава…» Сам толстяк высказался более, чем откровенно: «Вопрос стоит так, готовы ли мы примириться с коммунизацией Балкан и, возможно, Италии? Наш вывод должен состоять в том, что нам следует сопротивляться коммунистическому проникновению и вторжению»… Сэр Уинстон настаивает на признании польского эмигрантского Правительства. Эти сволочи увели целую армию которую мы, отрывая от себя так необходимое нам оружие, снаряжение, боеприпасы снарядили в самый трудный момент сорок первого года. Да ещё обвиняют в катынском расстреле. Будто это мы перестреляли их офицеров… Поляки верят Геббельсу, маленькому колченогому уродцу. А ведь именно он и признал, спасибо нашей разведке, научились работать: «К сожалению, в могилах Катыни были обнаружены немецкие боеприпасы… Если это станет известно врагу, то от всей катынской истории придётся отказаться».[82] И тем не менее, мне пришлось согласиться с предоставлением союзникам аэродрома для челночных рейсов бомбардировщиков. Пусть возьмут под Полтавой. Но при первой же попытке что-либо предпринять против нас — я придумаю, как им отбить охоту НАВСЕГДА лезть к нам. Под любыми предлогами… Но воевать — страна обессилена. В тылу — рабочая неделя шестьдесят шесть часов, 700 калорий паёк, люди выдыхаются. Почти все мужчины на фронте, у станков, за штурвалами тракторов — дети, подростки, женщины. Варят сталь, собирают танки, растят хлеб. Сколько мы ещё выдержим? Не рухнет ли от нечеловеческого перенапряжения первая в мире страна Советов? И что же тогда делать? Японцы передали через посольство в Швеции германские предложения мира с СССР на условиях автономии Украины и помощи в борьбе с западными «демократиями».[83] Согласиться? Ведь дальнейшая война означает смерть ещё тысяч и тысяч людей, разрушение множества городов и деревень… Или продолжать войну, невзирая ни на что? Что же делать? И Яков… Любимый сын. Без вести пропавший том же огненном сорок первом. Командовавший противотанковой батареей… Гитлеровцы передали через Красный Крест предложение об обмене его на Паулюса. Знаю, никто не сказал бы ни слова против. Но как бы я тогда смог смотреть тысячам, десяткам тысяч матерей, чьи дети томятся в плену?! Тем, чьи дети пали в неравной борьбе?! Яша… Любимый сын… Первенец, наследник… Мне доложили, что он ведёт себя достойно в плену. Взяли раненого, обеспамятшего… И он не сдастся, выстоит. Сталина — не сломать! Я верю в чудо. И надеюсь…
Александр шёл следом за небольшой группой военных и гражданских, окруживших широкоплечего человека в простой шинели без погон и такой же фуражке без всяких эмблем, кроме обычной красноармейской звёздочки. О чём он думал? Что сейчас решалось в его усталом, измученном нечеловеческом напряжении мозге? И чем обернутся решения Вождя? Столяров верил, что Красная Армия победит… Они прошли по разрушенному Сталинграду, вернулись на вокзал. Сталин о чём то негромко разговаривал с Маленковым и Берия, а Александр стоял поодаль, не зная, что ему делать. Внезапно Верховный прервал разговор и махнув рукой направился к нему. Сашка торопливо вытянулся, но тот устало улыбнулся:
— Спасибо вам, товарищ Столяров.
— За что, товарищ Сталин?!
— За то, что вы есть. Вы, простые советские люди. Те, кто остановил врага, те кто бьёт врага, те, кто УНИЧТОЖИТ врага. Спасибо вам, товарищ Столяров. Воюйте, как воевали раньше. Бейте гадов.
Он протянул руку, Столяров несмело пожал её, ощутив крепкое, не по возрасту ответное рукопожатие.
— Надеюсь, товарищ Столяров, встретиться с вами в Берлине. Не подведёте товарища Сталина?
— Никак нет, товарищ Верховный Главнокомандующий!
— Хорошо. Можете быть свободны…
Глава 35
Двигатели самоходок надсадно ревели, окутывая машины сизым дымом. Нелегко было согнать их с платформ, но всё же подчинённые Столярова справились с задачей на «отлично». Вся полученная подполковником техника была благополучно доставлена в расположение части. Сам командир новоиспечённого отдельного батальона сидел вместе со своим заместителем и распивал чай с ещё тёплыми булочками. Среди приданных подразделению военнопленных отыскался настоящий гамбургский пекарь, и теперь советские бойцы частенько лакомились настоящими немецкими пирогами с яблоками и прочими европейскими изысками. Надо сказать, что вообще то немцы вели себя прилично — смирно сидели в расположении, аккуратно, без всяких хитростей занимались порученной их попечению техникой. Сложнее было с нашими солдатами: почти все их них были бойцами со стажем и повидали всякое… И сгоревших товарищей, и замученных мирных жителей, и многое другое. Почти каждый из них потерял на войне своих близких, и переломить себя им было нелегко. Вот же он, враг, ковыряется в моторе танка в своём парусиновом комбинезоне. А может, именно он раздавил своей самоходкой мою хату, под развалинами которой погиб мой ребёнок?! Или его брат направил ствол пушки, и вылетевший из неё снаряд пробил
