Пыльный вагон Канзасской Тихоокеанской железной дороги с непоколебимой решимостью муравья, пересекающего парковую лужайку, медленно тащился по колорадским равнинам. Джулиана Монтгомери, одетая в дорожное платье из бирюзовой тафты, смотрела в окно. Наряд дополняли шелковые перчатки, шляпка с перьями и изящные ботильоны. Ее руки были сложены на коленях, на лице читалось восхищение. Джулиана искренне восторгалась проплывавшим за окном пейзажем, не подозревая, что с каждой милей она приближается к расставленной для нее ловушке. Она не догадывалась, какую судьбу уготовили ей дядя и тетя. Недобрые предчувствия и сомнения не тревожили ее душу.
«Изумительно», – думала она, то и дело тихо ахая при виде пробуждавшейся к жизни весенней природы. Она впервые видела такие необъятные просторы. Казалось, прерия простирается до бесконечности. Тут и там из ровного ковра пастбищ, расцвеченных яркими пятнами полевых цветов, поднимался кустарник. Лимонно-желтое солнце дарило свой живительный свет и песчаным лилиям, и кораллово-красной дикой герани, и шотландскому чертополоху, украшенному пурпурными кисточками. Джулиану поразило многообразие кактусов. В начале путешествия кондуктор показал ей юкку с похожими на лезвия листьями и ярко-кремовыми цветами и растущий только в этих местах кактус с темно-красными цветами, которые четко выделялись на зелени травы. Девушку удивило изящество тополей. В зеленоватых водах Саус-Платт она разглядела качавшиеся на ветру дикие ирисы и рогоз. Восхитительно! В отличие от тщательно ухоженных садов, которые она в течение последних девяти лет видела в Сент-Луисе, яркие полевые цветы и причудливые кактусы радовали глаз и сердце.
– Ну разве здесь не прекрасно? – пробормотала Джулиана, не в силах оторваться от захватывающего дух пейзажа.
Дремавшая подле нее кузина Виктория поморщилась:
– Ты уже сто раз повторяла это.
Джулиана продолжала смотреть в окно.
– Взгляни на те вершины вдали, наверное, это Скалистые горы. Уверена, Денвер уже близко.
Сидевшая через проход Катарина Тобиас, тетка Джулианы, изнемогала от жары и неистово обмахивалась раскрашенным шелковым веером. Она была красивой элегантной женщиной. Господь наделил ее темными волосами, которые она собирала в пучок, глазами цвета красного дерева и широкими плечами, но начисто лишил чувства юмора.
– Во всяком случае, этот пейзаж интереснее, чем равнины Канзаса. Признаться, я уже начала побаиваться, что мне всю жизнь суждено смотреть на зеленую траву и скучные подсолнухи.
Дядя Эдвард отложил в сторону стопку бумаг, снял очки и, потерев красное пятно на переносице, устроился поудобнее.
– Мы будем в Денвере к ужину, – важно заявил он. Сидевший позади него мужчина принялся громко сморкаться в огромный носовой платок. Эдвард проигнорировал подобное нарушение приличий. – На вашем месте, девочки, я бы немного поспал, чтобы быть полными сил к вечеру. Мне бы не хотелось, чтобы у вас слипались глаза, когда мы отправимся на прием к мистеру Брину.
– Хорошо, папа.
Уставшая от яркого солнца, тряски, жары и духоты Виктория послушно откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза. А Джулиана с мечтательной улыбкой на губах повернулась к окну.
«Ладно, – подумал Эдвард, опять водрузив очки на нос, – пусть вдоволь налюбуется дикой природой, раз у нее есть желание. Если все пойдет по плану, этот суровый первобытный край вскоре станет ее домом».
Он еще раз взглянул на девушку и остался доволен увиденным. Бодрая, жизнерадостная, его золотоволосая племянница олицетворяла собой пышущую здоровьем женственность. Даже в наглухо застегнутом дорожном платье из жесткой тафты и с прилипшими к потным вискам волосами она выглядела такой же очаровательной, как восхитившие ее полевые цветы. В вагоне было жарко и пыльно, женщины обмахивались веерами, мужчины обливались потом и облизывали сухие губы. В воздухе стоял тяжелый неприятный запах. Джулиана же, свежая и соблазнительная, как персик, сияла от восторга.
Эдвард продолжал с улыбкой изучать племянницу. Без сомнения, девушка будет иметь множество поклонников. С копной золотистых волос, с соболиными бровями и стройной и грациозной фигурой она напоминает сказочную принцессу. Впечатления не портит ни россыпь бледных веснушек на маленьком прямом носике, ни излишне широкий, по меркам нынешней моды, рот. Напротив, это придает ей еще больше очарования. А ее внутренняя теплота и только пробуждающаяся чувственность кого угодно сведут с ума. У нее низкий хрипловатый смех, яркая, как летний день, и ослепляющая улыбка. «Красавица», – утверждали все и были правы. К сожалению, эта красавица оказалась упрямой, а ее своевольный характер и сомнительное прошлое стали источником множества проблем. Несмотря на то что она пользовалась огромным успехом в светских кругах Сент-Луиса и за ней ухаживали самые привлекательные кавалеры, все считали, что ни один богатый и достойный молодой человек не решится жениться на ней.
«Но я им всем покажу, – сказал себе Эдвард, вытирая потные ладони о брюки. – Я выдам ее за самого богатого дельца Запада и благодаря связям с ним достигну небывалых высот». Отныне доходы Эдварда Тобиаса будут огромны, вот так-то, сэр. Отныне таких слов, как «обеспеченный», «видный» и «состоятельный», будет мало, чтобы характеризовать его. Он превратится в миллионера, в «шишку», в магната, как Джон Брин – причем всего лишь за год, если затея с замужеством племянницы удастся. А почему бы и нет? Ведь Джон Брин задался целью заполучить Джулиану после первой же встречи с ней. Уж Эдвард позаботится о том, чтобы девочка приняла его предложение. Только бы она не вбила себе в голову какую-нибудь глупость и не воспротивилась, иначе Эдвард ничего не получит. В прошлом году Джон Брин вложил небольшой капитал в фабрики Тобиаса. Эти деньги оживили производство, наметился какой-то прогресс. К тому же Брин пообещал, что, женившись на Джулиане, он откроет все двери перед Эдвардом, и тому будет гарантировано богатство, о котором мало кто может мечтать.
Более того, продолжал размышлять Эдвард, бросив взгляд на темноволосую девушку, тихо посапывавшую на сиденье, замужество племянницы пойдет на пользу его дочери, Виктории. Путешествие далось бедняжке не так легко, как кузине. Ее и в обычной-то обстановке не назовешь красавицей, а сейчас, после долгого изнурительного путешествия, она выглядит ужасно. Оливковая кожа блестит от пота, волосы свисают слипшимися прядями. И все же, хотя у нее тонкогубый рот, чересчур острый подбородок и пронзительный голос, зато она обладает неплохой фигурой и великолепными манерами, не говоря уже об умении играть на пианино и вышивать. Эдвард не сомневался, что в один прекрасный день кто-нибудь по достоинству оценит эти качества, – если, конечно, поблизости не будет Джулианы. Да, как только Викторию перестанут сравнивать с эффектной кузиной, ее тут же окружат толпы кавалеров. Нужно, чтобы Джулиана побыстрее вышла замуж за Джона Брина и обосновалась в Денвере, говорил себе Эдвард, и тогда никто не помешает Виктории привлечь внимание какого-нибудь достойного джентльмена.
Эдвард остался доволен собой и тем, с какой ловкостью он устроил дела, открыв себе дорогу к
