тщательно проанализировать его реакцию на ее слова.
– Возвращайся скорее, – попросила Джулиана.
– Я постараюсь.
Коул торопливо вскочил на Стрелу и поскакал прочь. Когда он исчез из виду, Джулиана закрыла за собой дверь хижины и отправилась на поиски прохладного ручья. Ей хотелось искупаться и разобраться в собственных чувствах.
«Любит. Не любит. Любит. Не…»
Джулиана сосредоточенно обрывала лепестки маргаритки, и они, как жемчужины, падали на ее колени.
«Не любит».
Она нахмурилась, сжав в пальцах голый стебелек. Лепестков больше нет. Ей дан ответ. Не любит.
Джулиана смахнула оборванные лепестки с колен и встала. Солнце уже давно начало клониться к западу. Напоенный ароматом сосны воздух стал прохладным. Неужели день прошел так быстро?
Здесь, возле стремительного ручья с прозрачной голубой водой, на зеленой лужайке, отгороженной высокими зарослями можжевельника, она вымылась и в полной мере насладилась уединением и свободой. Растянувшись на шелковистой траве, Джулиана предалась грезам о Коуле и о том, что произошло между ними прошлой ночью. Она ощущала себя безмерно счастливой, вспоминая, как он целовал и ласкал ее, как сплетались их тела, как он разжигал в ней горячий огонь, который не может сравниться даже с жаром солнца. Она была убеждена, что под внешней суровостью Коула скрывается удивительно добрая душа. Несмотря на жестокое прошлое, он все еще способен на нежность.
Но Джулиану мучил один вопрос: испытывает ли он любовь к ней? Все случилось очень быстро, они не успели узнать друг друга, к тому же вначале они были врагами и пытались обвести друг друга вокруг пальца. Однако ее чувства успели окрепнуть, поэтому она не могла не задумываться над тем, что ощущает он. Неужели стремительный поток его чувств течет только в одном направлении? Судя по тому, как он ласкал и обнимал ее прошлой ночью, это не так, с надеждой заключила Джулиана. Он отвечал на ее чувство не менее сильным чувством, его страсть была так же безрассудна, искренна и всесокрушающа, как и ее. Это проявлялось каждый раз, когда он прикасался к ней, улыбался или поднимал на нее свои необыкновенные голубые глаза.
Не… Не любит.
Какая глупость! Это всего лишь цветок. Глупая игра. Это ничего не значит. И все же Джулиана расстроилась. Сладостная умиротворенность и красота дня были разрушены.
Застегнув рубашку и подвязав веревкой брюки, Джулиана заспешила назад, в хижину. Коул сказал, что вернется к закату. Он придет в ярость, если обнаружит, что она ослушалась его. Но она так нуждалась в отдыхе и надеялась, что красота «Огненной горы» благотворно скажется на ее душевном состоянии и поможет разобраться в событиях минувшего дня. Так и получилось.
Собрав волосы в пучок, Джулиана заколола их гребнем, который достала из заветного кошелька, где хранились деньги и кое-какие драгоценности. Коул вернул его ей сегодня утром, сказав, что отстегнул его, когда привез девушку в хижину и стал снимать с нее окровавленную одежду. При этом его глаза как-то странно блеснули, и она зарделась: значит, прошлой ночью, когда они ласкали друг друга, он видел ее обнаженной не в первый раз.
Что заставило его заняться с ней любовью? Желание, которое вспыхнуло в нем, когда он раздевал ее? Или простое любопытство? Ну что ж, если это и так, то теперь он удовлетворил его и ничего подобного больше никогда не повторится.
Но здесь Джулиане удалось остановить поток своих мрачных мыслей.
Нет, Коул не оставит ее одну, когда ей грозит опасность. Он человек чести. А что касается причин, побудивших его переспать с ней, рано или поздно она выяснит и это.
Время. Оно течет неумолимо. Джулиана остановилась собрать букетик маргариток, чтобы украсить стол в хижине, и сообразила, что уже поздно, пора торопиться домой.
Девушка направилась к лесистой лощине, отделявшей хижину от лужайки. Неожиданно она услышала какой-то звук за кустом можжевельника и застыла как вкопанная.
Может, это животное, олень, к примеру? Или что-то еще?
Джулиана с опаской огляделась по сторонам, но не увидела ничего особенного. Предгорья все так же были покрыты лилово-серым ковром полыни, красные скалы устремлялись ввысь, шустрый ручеек нес свои воды, в которых отражалось солнце.
Вокруг было тихо. Подозрительно тихо. У Джулианы возникло неприятное ощущение, что она не одна. Ее сердце едва не выпрыгнуло из груди, по спине пробежали мурашки. Однако она заставила себя сделать несколько шагов.
Внезапно с выступа скалы спрыгнул индеец из племени апачей. Он двигался с кошачьей грацией и бесшумно благодаря мягким мокасинам.
Испуганный крик Джулианы эхом прокатился среди высоких гор. Она бросилась было бежать, но индеец настиг ее и с невероятной ловкостью подхватил на руки. Джулиана царапалась, вырывалась, но апачи нырнул с ней в густой кустарник, где его поджидала пегая лошадь. Перекинув девушку через седло, индеец вскочил на лошадь позади нее, и в следующее мгновение они понеслись быстрее ветра.
Из горла Джулианы вырвалось рыдание. Ею овладел ужас. В памяти мгновенно всплыли рассказы о зверствах индейцев. Куда он ее везет, спрашивала она себя, в стойбище? Он убьет ее сразу, на глазах у всего племени, или… или апачи по очереди будут пытать ее? Сердце Джулианы сжималось от страха.
Солнце уже превратилось в бронзовый пылающий диск на границе небосвода, а они все скакали и скакали. За всю дорогу индеец не издал ни звука, не произнес ни слова. Джулиана не могла определить, сколько времени прошло и в каком направлении они едут. Она подумала, что, возможно, больше никогда не увидит Коула, а если он и разыщет ее, то найдет лишь то, что останется от нее после расправы индейцев – мешок с костями.
Будет ли он оплакивать ее или просто вернется к своим делам, не испытывая ни капли сожаления?
