Но меня давно никто не бил. Я уже отвык. Спасибо, Кантор.
— На здоровье, — Кантор щедро улыбнулся и развел руками. — Ну, как ты? Колдовать сможешь?
— Этой рукой — нет. Но телепорт можно кастовать одной, так что все в порядке. Ты что, так и снимал наручники? Сам себе вот так выламывал пальцы?
— Если не получалось открыть замок, — пожал плечами Кантор.
— Ты даешь…
— Знаешь, когда жить хочется, что угодно сделаешь. Некоторые и летать начинают.
— Намек понял. Ты вот что… приходи, как стемнеет, и отправимся.
— Отсюда? Ты в своем уме? Что про нас с тобой подумают? Давай где-нибудь в другом месте встретимся.
— Хорошо, — Пассионарио улыбнулся сквозь слезы, представив себе, что про них действительно подумают, если новый охранник останется у него в комнате на ночь. — Тогда приходи в малинник, что на восточной стороне базы. Знаешь?
— Знаю, — кивнул Кантор и протянул ему браслет. — На, возьмешь с собой. Покажи Мафею, может, он разберется, как его открывать, покажет тебе, и будешь его надевать и снимать, когда захочешь. А если Мафей не разберется, попроси, пусть Жаку покажет.
— Жак — это кто? — уточнил Пассионарио.
— Он знает. Это его приятель. Интересный парень, немного вор, немного маг, немного алхимик… а официально — бард.
— Думаешь, разберется?
— Пусть попробует. Он раньше был неплохим вором, может разберется. А нет, так нет. И, между прочим, в Ортане сходи в магическую лавку и купи себе напильничек. Чует мое сердце, что он тебе понадобится.
— Хорошо, — кивнул Пассионарио и снова вытер глаза. — Так и сделаю. Кантор, ты иди пока… встретимся вечером. А сейчас я прилягу немного, что-то мне нехорошо. Не надо было мне пить…
Кантор посмотрел на его жалобную физиономию и усмехнулся.
— Женщины! — философски заметил он. — Чего только не делают мужчины ради них…
Потерпевший принц поднял на него глаза, которые сразу почему-то загорелись вдохновением, и сказал:
— А разве они того не стоят? Кантор, скажи? Разве они того не стоят?
Кантор хотел что-то сказать по этому поводу, но не смог. Слова застряли в горле, а внутренний голос решительно произнес:
Посмей только сказать какую-нибудь гадость! Удушу!
Так что Кантор неопределенно покивал головой и ушел.
— Что ж ты так кричишь… — прошептал Кантор в промежутках между поцелуями. Ольга в последний раз вздрогнула в его объятиях и простонала:
— Так ведь хорошо…
Ответ был вполне логичный, и уточнения, в общем-то, не требовались, но он все-таки уточнил:
— А тебе хочется кричать, когда тебе хорошо?
— Не знаю… само получается… А тебе мешает?
— Наоборот, возбуждает. Я тебя обожаю.
— Я тебя тоже.
— А правда здорово?
— Еще бы…
— Вот видишь. А ты — на кровать, на кровать…
— Ну, на кровати тоже неплохо.
— Но на столе же интереснее.
— Тебе, может, интереснее. А мне и там, и там интересно.
— Ну что, еще раз, или перекурим?
— Перекурим и выпьем кофе. Я хочу кофе.
— А варить опять мне?
— Хочешь, я сварю. А ты вытри стол.
— А зачем его вытирать? Он и так чистый. Если тебе кажется, что грязный, вытри сама. А я посмотрю, кто там у нас в гостях.
— В гостях? — Ольга поспешно разжала объятия и одернула подол платья. Вернее, это она называла сей предмет платьем, а у Кантора для него названия не нашлось. У платьев не бывает такого короткого подола, а корсетом его назвать тоже было нельзя, поскольку какой-никакой подол все же присутствовал. — У нас в комнате кто-то есть?
— Да, кто-то пришел телепортом, пока мы трахались.
— И ты не сказал?
— Я боялся, что тебе это помешает.
— А тебе не мешает?
— Что ты, только возбуждает.
— А кто это, Мафей?
— Нет, кто-то потяжелее, судя по шагам. Скорей всего, король. Или Элмар.
— Ой…
— Ну почему же «ой»?
— Он же все слышал!
— Так это же прекрасно! Я все время думал о том, что в комнате кто-то сидит и слышит нас, и это придавало особую остроту ощущениям. А тебя это смущает?
— Если это король, то смущает.
— Да почему?
— Не знаю… Смущает, и все. Пойди сам посмотри. А я вытру стол и сварю кофе… и мне в ванную нужно. Кстати, руки хоть помой, сейчас с кем-то здороваться будешь.
— Да пожалуйста… — Кантор застегнул штаны и плеснул в тазик воды. — Если ты так хочешь… Только зачем после тебя руки мыть, ты что, такая грязная?
— Шуточки у тебя, — надулась Ольга.
— Какие это у меня шуточки?
— Негигиеничные.
— Где ты таких ужасных матюков нахваталась? Я знаю, это тебя Стелла научила.
— Я сама кого хочешь научу. Мой руки и иди поздоровайся, а то уже прямо неудобно, человек там сидит, а мы о нем треплемся и не выходим. А потом я тебе расскажу страшную сказку про мальчика- грязнулю и умывальник, который за ним гонялся. Если будешь хорошо себя вести.
— Тогда я буду вести себя плохо. Я не хочу страшную сказку. Лучше расскажи мне веселую сказку про девочку-чистюлю и водопроводный кран. О том, как они любили друг друга и как им приходилось извращаться, чтобы потрахаться… Ольга! За что!
Ольга хлестнула его полотенцем и бросила полотенце ему на плечо.
— Иди уже! Сексуально озабоченный сказочник!
Кантор засмеялся и направился в комнату, на ходу представляя себе эту самую девочку-чистюлю с водопроводным краном и жизнерадостно хихикая.
— Здравствуй, здравствуй, сказочник, — с усмешкой произнес король, как только мистралиец переступил порог. — Я вам не очень помешал?
— Совсем не помешали, — улыбнулся Кантор, падая в кресло и доставая сигару. — А что, разве плохая сказка? По-моему, круто.
— Да, Камилле бы понравилось, — кивнул король. — Громкие вы ребята, следует отметить. Там за окном два кота пытались с вами потягаться, но не осилили.
— Так ведь голубая луна на дворе! — снова улыбнулся Кантор. — А что это вы тут делаете?
— Сижу, — вздохнул король. — И завидую. Что я, по-твоему, еще могу делать в такой ситуации? Прошу
