были заняты роботом и не заметили подошедших сзади матросов. Чем многие поплатились жизнью. Остальных взяли в плен.
– Доигрались, суки, – довольно произнес эмир Аль Хусейн, поглядывая на неверных, позади которых стоял стальной «янычар». Позади них стояла личная охрана эмира, числом десять человек – все, что осталось от полусотни.
– Что делать будешь? – спросил Роман, отметив, что их даже не связали.
«Да и зачем нас связывать? Одно движение мизинца, и нас расстреляют, как куропаток, двинуться не успеем», – тут же ответил себе на свой вопрос Роман.
Они стояли на коленях, и, словно издеваясь, перед солдатами в трех метрах от них сложили всю их амуницию: оружие, бронежилеты, пару гранат. Но ни до чего нельзя было дотянуться. Охрана смотрела зорко.
– С ними – знаю. А вот с тобой еще не придумал, – честно ответил Аль Хусейн. – Еще не придумал я такую смерть, которой хоть как-то можно было бы компенсировать мои страдания! Ты должен умирать медленно и максимально мучительно. Ты будешь умолять о пощаде, ноги мне целовать, чтобы я тебя прикончил быстро…
90
Амели долго лежала на кровати, слегка прикрытая простыней, так долго, что начала возвращаться способность думать и понимать.
– Чего разлеглась?! Оделась бы! – прикрикнула старуха Замфири, закончив уборку. Эмир часто психовал и разбрасывал вещи.
К тому же она была недовольна новой женой Хусейна, развалившейся в бесстыдной наготе, это раздражало ее религиозные чувства. Ей часто приходилось одевать ее и кормить с ложечки. Замфири считала Амели сумасшедшей, что было недалеко от истины.
– Могла бы и поработать немного… а то мне из-за тебя приходится выслушивать в свой адрес всякие мерзости!
Стоун никак не отреагировала на выкрики старой служанки, но села и набросила на себя легкий халат. Ей уже было на все наплевать, но какие-то незаблокированные остатки разума позволяли сохранять минимальные правила приличия.
Потом начались странные вещи. Даже через звуконепроницаемую дверь было слышно, как топают десятки ног, разбегаясь по всем направлениям корабля.
Еще через какое-то время послышались глухие удары о борт корабля, и если приложить руку к стене, то можно было почувствовать вибрацию от очередного удара.
Амели видела, как мечется по комнате служанка. Она что-то собирала, а потом все бросала и падала на колени, вздрагивая и вереща при каждом ударе за дверью и дробном стуке: это были шаги роботов, расходившихся по всему кораблю и расстреливавших все, что движется.
«Если она боится, значит… – подумала Амели. Это была одна из немногих мыслей, родившихся в ее голове за последний месяц, и даже ее она не смогла додумать до конца: – Что же это значит для меня ее страх?»
Забухали взрывы, и жутко взревела сигнализация. По ушам словно ударили ладонями, и пришлось сглотнуть, чтобы снова нормально слышать и избавиться от неприятных ощущений.
Старуха заверещала еще сильнее. Она знала, что произошло, если таким образом заложило уши – взрывная разгерметизация.
Амели Стоун замерла, половиной тела спрятавшись за дверью в уборную, когда послышались чьи-то механические шаги за стеной и легкий звук расходящейся двери в каюту. Потом еще шаги, удар, и дверь в комнату влетела внутрь. Замфири заорала еще сильнее, будто увидела перед собой демона Темного мира, заставив Амели поморщиться, что было также первым проявлением чувств.
Робот сузил свои красные глаза, словно размышляя: враг перед ним или друг, но, не увидев опознавательных знаков союзника, выдал короткую очередь, и уже бесформенное тело старухи отбросило на кровать, залив ее кровью дорогое шелковое покрывало, которое она так и не успела поменять до прихода хозяина.
«Тринадцатый» осмотрел комнату, повернув голову, но никого больше не заметил – Амели тихонько сдвинулась в сторону, скрывшись из поля зрения «ХК-13А». После этого робот развернулся и зашагал прочь. У него имелось четкое задание, и он должен его выполнить.
Амели Стоун при виде окровавленной кровати вдруг испытала необычайное чувство внутреннего удовлетворения, которое поразило даже ее саму – ярого сторонника ненасилия.
Все стихло, а мучителя по-прежнему не было. «Может, его убили?» – с надеждой подумала Амели. Она вдруг вспомнила, что с ней происходило все это время, эту перекошенную от удовольствия рожу, это вонючее тело, которое подвергалось омовению только раз в неделю.
Воспоминания оказались слишком яркими, и Стоун снова провалилась в ступорное состояние. Из него ее вывели уже знакомые удары о борт и последующие звуки выстрелов, крики матросов и взрывы.
Амели почему-то была уверена, что эти уж точно убьют ненавистного ей мучителя, и пошла посмотреть, как это сделают. Она не была уверена, что, несмотря на все мучения, вынесенные ею, она сможет его убить сама.
Звуки боя стихли, и она заблудилась в бесконечных развязках коридоров. Она спускалась и поднималась, поворачивала то направо, то налево. Трупы людей уже не пугали ее, только вызывали какую-то брезгливость, Амели не хотела наступить ногой в эти лужи крови и мозгов.
Ее больше пугали пробегавшие живые матросы, в переходах добивавшие оставшихся немногочисленных роботов, все еще выполнявших свою задачу, не понимая, что в этом нет уже никакого смысла. А вскоре она пошла именно по тем коридорам, где этих трупов валялось больше всего.
Решение было бессознательным, но именно оно и привело ее туда, куда она так хотела попасть – на капитанский мостик.
Здесь лежало много трупов, пожалуй, больше всего, они лежали вперемешку с роботами. Но несмотря на свое нездоровье, одно из лиц она узнала сразу. Это был один из ее пациентов – солдат из темных веков.
Шлем сняли, видимо, солдата проверяли на признаки жизни и, убедившись, что он мертв, оставили лежать на месте.
«А что случилось с Романом?!» – с непонятными для себя ужасом подумала Амели Стоун, припомнив это его вечное «что вы делаете сегодня вечером?».
Солдата убили в спину, но он крепко сжимал свой автомат. Может, именно поэтому Амели и захотела его взять, потому что это оружие представляло для него ценность. Пальцы погибшего солдата, схватившего «аддер» мертвой хваткой, поддавались плохо, но стоило разжать один из судорожно сжатых пальцев, как и все остальные разжались сами собой, высвободив оружие, будто понимая, что живым оно сейчас нужно больше всего.
– Спасибо, – поблагодарила Амели, и дрожащими пальцами закрыла в ужасе открытые и уже помутневшие глаза.
Для ослабленного от долгого отказа от пищи организма автомат оказался неимоверно тяжелым. Но Амели все же удалось его поднять, повесив ремешок на шею. Она отлично знала, за какой крючок нужно дергать, чтобы выстрелить, а главное почувствовала, что сможет это сделать.
Неподалеку слышались голоса. Амели осторожно пошла вперед и остановилась, увидев стоящих на коленях шестерых своих пациентов. Над ними возвышался робот «ХК-12С».
«Но почему он не стреляет? – не понимала Амели. – Ведь позади стоят его враги…»
И словно услышав ее немой вопрос, один из солдат спросил:
– Как же вам удалось переманить робота на свою сторону?
– Думаешь, мы совсем дикари, неверный?!
Амели узнала ненавистный голос эмира и стала осторожно передвигаться так, чтобы увидеть его, для чего пришлось выйти из тени, но ее по-прежнему не замечали.
– Нет, мы не дикари… мои программисты перепрограммировали его на порядок лучше. Ему даже не нужны опознавательные знаки, штрихкоды и прочая мура, чтобы видеть, где свой, а где чужой.
– Действительно, гораздо удобнее. Пожалуй, ваши программисты лучше…
