назовем их соблазнами, обходи их!
— Да, конечно, — заверил Адам, — я буду!
Голос произнес с сомнением:
— Хорошо бы… а то Я такое вижу во всех вариантах пути… Я прошу тебя только об одном, Адам! Верь мне. Просто верь. Я тебя люблю и ничто во вред тебе не сделаю…
Во вселенском Голосе звучала такая же огромная любовь, заполонившая мир, Адам чувствовал, как все в нем откликается и возносится навстречу, как искорка его души сливается с этим океаном огня…
Он проснулся от того, что сердце колотится, будто взбежал на высокую гору, держа на спине тяжелый камень. Под опущенными веками еще блистает дивный и невиданный свет, в ушах гремит величественный Голос, но открыл глаза, и странное видение стало слабеть, хотя некоторое время еще трясло от громадности и необъятности услышанного.
Ева подняла с его плеча голову, в заспанных глазах страх и удивление.
— Адам, что-то случилось?
Он пробормотал:
— Нет, я спал…
— У тебя слезы в глазах! И на щеках… Ты плакал во сне?
Он ответил с неловкостью:
— Не знаю. Наверное. Это же во сне! Так меня никто плакать не заставит. Я здесь главный!
— Тебе снилось страшное?
Он снова пробормотал, отводя взгляд:
— Скорее разное и непонятное… Во сне было все понятно, а сейчас… ерунда какая-то. В жизни так не бывает. Пойдем лучше к озеру. Я вспотел, надо искупаться.
— И ягоды там на берегу очень сладкие, — ответила она живо. — Пойдем!
Ангелы носились над садом и первыми заметили, что он быстро расширяется. Люцифер предположил, что Творец таким образом обучает Адама и Еву. Они все время находят что-то новое, решают какие-то простенькие задачи и таким образом делают первые шаги по пути, который он для них начертал.
В этом мире ангелы уже не чувствовали, что они почти единое целое. Объединяющий всех свет исчез, они носились отдельными сгустками мощи, но только некоторых это радовало, большинство же чувствовали себя несчастными.
Люцифер сделал усилие, чтобы его свет достиг даже самых дальних, сказал громко:
— Неужели только я один скорблю, что теперь Господь все внимание уделяет этому ничтожному комку из глины? Почему только для меня было унижением кланяться ему и признавать именно его властелином этого мира? А чем вы все хуже? Господь сотворил дивный и прекрасный мир, я восторгаюсь им неустанно, однако разве не сделал Господь то ли от усталости, то ли в благородной рассеянности большую ошибку? Ведь правильнее было бы…
Он сделал паузу, потрясенные ангелы пугливо молчали. Он озирал их всех и видел смятение и колебание. Все-таки большинство так и не оспаривают слова и волю Господа. Для них все, что велит или скажет, — непреложный закон.
Наконец прозвучал громкий голос Азазеля:
— Мир был бы еще прекраснее, если бы принадлежал нам!
Еще один голос, Люцифер узнал Шехмазая, могучего и упрямого ангела, громыхнул с такой силой, словно раскололся небосвод:
— По праву.
Люцифер воспрянул духом, самые могучие архангелы разделяют его недовольство.
— По праву, — согласился он быстро. — Мы ведь за справедливость, не так ли? Мы — высшие, мы огненная стихия духа! Знаем больше и умеем несравнимо больше, чем существа этого мира, вместе взятые! Мы, чистые и светлые, сможем еще больше украсить этот мир!
Михаил, еще один из сильнейших ангелов, молчал, но, когда Люцифер обратил на него свой требовательный взор, ответил с большой неохотой:
— Люцифер, ты все говоришь правильно. Да, мы настолько превосходим человека во всем, что даже смешно сравнивать, как зачем-то делаешь ты. Но как раз если бы мы превосходили человека немногим, я бы тоже усомнился в правильности решения Творца отдать весь мир этому существу! Однако превосходим настолько, что… ты же понимаешь, это неспроста, если Творец именно его назвал властелином всего сущего.
Ангелы молчали, переговаривались тихими голосами, Люцифер сказал горячо:
— Я не оспариваю великий план Творца, хотя и не постигаю его сути!
— Как же не оспариваешь?
Люцифер покачал головой.
— Я только ревную, Михаил. Мы всегда были любимыми созданиями Господа! Почему этот сырой комок глины оттеснил нас?
Михаил сказал тяжело:
— Думаешь, я не ревную? Но если Господь так решил, мы должны выполнять Его волю.
Ангелы уже молчали, эти двое выражают их чувства и мысли лучше, чем они сами, и Михаил с Люцифером непроизвольно выросли в размерах, подпитываемые их силами, стали как огромные огненные горы, на которых держится мир.
— Нет, — ответил Люцифер резко. — Я люблю Господа и предан Ему! Потому я буду добиваться возвращения Его любви! Я буду бороться за утерянное место возле Него!
Михаил возразил сильным голосом, в котором звучала мощь и тех, кто отдал ему свою поддержку:
— Опомнись, Люцифер! У тебя было и остается место по правую руку Господа. А человек… он лишь на земле властелин. А это, сам знаешь, так мало.
Люцифер покачал огненной головой.
— Творец думает только о нем!
— У него Великий План в отношении человека.
— Мы ничего не знаем об этом Плане!
— Да, — вздохнул Михаил. — У нас с тобой разница лишь в том, что я верю Господу, а ты — нет. Просто Его План настолько велик, что, как Он уже говорил нам, мы не в состоянии ни понять, ни осмыслить. Возможно, Он говорил нам его не раз… возможно, и говорит? Но что сверх нашего понимания, то не слышимо, Люцифер, ты сам это знаешь.
Ангел Шехмазай сказал с презрением:
— А человек слышит из того, что говорит ему Творец, совсем крохи! Да и то, вы же все ужасались, как он понимает слова Творца и в какие причудливо-отвратительные образы облекает!
— Иначе совсем не поймет, — буркнул Азазель с непередаваемым презрением. — Даже крохи…
— Мы выше человека, — продолжал Михаил, — но не выше Господа. Он знает и видит больше. Возможно, мы не должны знать о Его Плане. Но я верю Господу!
Фигура Люцифера несколько умалилась, он видел, как часть ангелов призадумалась и заколебалась, а некоторые направили незримые лучи в сторону Михаила, поддерживая его слова.
— Не знаю, — ответил он горько, — и все вы не знаете, что за План и есть ли он вообще! Зато мы знали все Его планы раньше. И принимали участие. Мы все ликуем, когда удаются планы Творца! Так почему же на этот раз все от нас скрыто?.. Нет, вы как хотите, а я буду бороться за любовь Господа.
В молчании Михаил спросил сурово:
— Как?
Слово пало, как тяжелый камень с горы. Все затихли, ждали ответа Люцифера. Тот пожал огненными плечами, подсмотрев этот жест у Адама.
— Человек создан из двух начал: животного и духовного. Даже из трех: растительного, животного и духовного, но для нас растительное и животное почти одно и то же. Правда, таким образом животного получается даже больше, чем духовного!
Михаил спросил еще строже:
— И как ты этим воспользуешься?
