Не выдержав, Лука схватил и притянул ее к себе. Она осталась человеческим существом, а он слышал лишь свое тяжелое звериное дыхание, и в запрокинутых миндальных глазах отражались алмазы звезд. Жгучий голубовато-золотой свет вечерней зари заливал бесконечную тьму леса.
Она вырвалась, исчезла. Лука согнулся от боли в боку – словно толстая молния ударила. Еще раз. Очнувшись, он непонимающе смотрел на гоблина, снова примеривавшегося ударить ногой. Несколько других гоблинов также пинками поднимали забывшихся сном пленных. В вечерних сумерках раздавались жалобные стоны и проклятия.
Толпа пленных побрела в сторону аккуратных дровяных пирамид, в центре которых торчали вертикальные столбы, к которым будут привязывать казнимых. Сотни бредущих стонами и жалобами вызывали веселые отклики со стороны победителей. Никто из несчастных не думал о том, что их ожидает, всех занимала боль в негнущихся суставах, в необработанных ранах, но больше – страшная жажда: пленных сознательно томили без воды, не желая утруждаться и поить живые трупы.
Недалеко от праздничной поляны пленным разрешили сесть. Лука заметил пилигрима Эдварда, беседовавшего с командующим Локом на другом конце поляны. Внезапное желание узнать, о чем идет разговор, завладело Лукой. Вдруг без всякого перехода он увидел перед собой сосредоточенный профиль кентавра Бьерна, что-то высматривающего в подтянутом рукой копыте передней ноги.
– Ну ладно, меня это касается лишь постольку поскольку, даже более того, ваш… эксперимент оказался весьма полезен. Если, конечно, учитывать нашу победу. Я даже не прочь повторить подобное, – весело говорил луперк.
– Не заблуждайтесь, мой друг, – сказал Лука и посмотрел на Лока. – Такой случай выпадает чрезвычайно редко. На этот раз мы надеялись, что предсказание сбудется. Очень жаль, что этого не произошло. Я имею в виду, никаких безусловных подтверждений.
– Не сейчас, так потом, – беспечно отмахнулся эльф Сэм. – Насколько я понимаю, ваш эксперимент не закончен. И вообще непонятна ваша тревога: ну, придет мессия сейчас или годом позже. Даже через полсотни лет – что изменится?
Лука прислушался к слабому еканью в селезенке. Словно бы заедал какой-то часовой механизм. Он чувствовал тревогу от того, что не мог передать собственное беспокойство этому лесному, который принимал жизнь как веселую прогулку. И одновременно он понимал, что живет в этот момент тревогами чужого существа, не имеющего к нему ни малейшего отношения.
– Боюсь, у нас не так уж много времени. Вы думаете, для всего мира осталось секретом, что ваш Бешеный Юр начал консолидацию сил мутантов? Что буквально на днях может вспыхнуть общая война? – Лука с сожалением покачал головой. – Вы играете с огнем. Каменщики не настолько слабы, как вам кажется.
– Пока что мы могли убедиться в обратном, – заметил оборотень.
Бьерн отпустил копыто и повернул голову.
– А по мне, давно пора. Скука какая-то. Только на войне и веселье.
– Тебя не спросили, – оборвал его Лок. – Нет, я думаю, все будет хорошо.
– Все же я надеялся на мессию. Жаль будет, если вы без Хозяина перебьете друг друга. И жаль, что вы и люди не можете жить мирно.
– С этими уродами? – вылез эльф Сэм и скорчил волосатое личико, словно в рот ему попало что-то невозможно кислое. – Да я скорее сдохну!..
Бьерн засмеялся и повел крупом. Лок внезапно заинтересовался:
– Может, соблаговолите наконец, так сказать, в преддверии апокалипсиса признаться, брат наш Эдвард, кто вы такой на самом деле: ангел или бес? Слуга Господа или Хозяина? Или может быть, один дьявол и существует в нашем мире? Я-то, конечно, переживу в любом случае, но все-таки?..
Лука, не отвечая, прислушался. Что-то мешало ему сосредоточиться. Где-то вдалеке шла, приближаясь сюда, к лагерю лесных, большая масса людей. Он посмотрел на небо, ища точку локального отражения. Сфокусировав восприятие в ультрафиолетовом диапазоне, он действительно заметил большую толпу. Тут же изображение пропало, и беспокойство охватило его целиком.
– Вас это не должно волновать… А вот приближение рыцарей может быть опасно, очень…
Резкий удар в бок, примерно в то место, где только что так странно и ритмично ёкало, заставил Луку вскочить. Не было рядом луперка Лока, не было кентавра Бьерна. Они все так же стояли на другом конце поляны, только пилигрим, повернувшись, смотрел в его, Луки, сторону.
Гоблин Метафий, ударивший Луку, протянул огромную руку с дубинкой.
– Следующий раз, если не будешь слушать, я сломаю тебе ногу, так что до костра тебе придется скакать на одной ноге. Понравилось быть командиром, да? Нос задрал? Ну ничего, будет тебе возможность посмотреть на нас свысока. Когда мы тебя будем жарить. Сверху будешь на нас смотреть. Ну, давай двигай.
Епископа, нескольких архимандритов, Луку и даже Федора отделили от остальных и погнали в сторону отдельно вкопанных столбов, под которыми не было дров. Каждого привязали к отдельному столбу. Гоблины старались привязать так, чтобы пленный не мог шевелиться.
Стало темнеть. Звезды зажглись, но давали мало света, а месяц еще не поднялся. Лука надеялся, что тьма позволит усмирить страдания, но надежды было мало.
Еще нескольких человек приволокли, словно кули с тряпьем, к стоявшим рядом кострам. Одна за другой вспыхнули кучи дров, тьма сгустилась, но сами костры и голые столбы с отобранными людьми осветились ярко, выступив из уплотнившегося мрака. Вскоре крики боли раскололи мрак, их тут же заглушили тысячи восторженных глоток. Запахло жареным мясом, вонь усилилась, дым пополз по земле, маслянисто овевая лица. Было тошно, противно, а в голове мутилось. Ожидание превращалось в пытку, вопли сжигаемых обостряли воображение, ужас облекался плотью, вырастал до небес, и уже хотелось скорого конца.
Лука заметил, что в его сторону направляются несколько человек. Вероятно, собираются начать с него. Он до сих пор не верил, что все происходит с ним. Тишайшие годы были взорваны появлением пилигрима Эдварда, сейчас размашисто идущего к нему. Бьерн, неся на спине командира, поспешал следом легкой рысью. Пилигрим был явно обеспокоен. За кентавром почти бежал эльф Сэм, неся в руках нечто вроде небольшой корзинки.
Подойдя вплотную, Эдвард остановился и пристально посмотрел на Луку. Крючковатый нос, словно клюв химеры, нацелился на привязанного пленника и, кажется, готовился ударить.
– Неужели я ошибся, – с сомнением сказал пилигрим. – Неужели епископ Салем, покопавшись у вас в голове, кое-что пробудил? Видите ли, из-за этого мне пришлось задержать свой отъезд. Вы слишком явно залезли мне в мозги. Никто, кроме дилетанта, не стал бы это делать так грубо. Хотя довольно способного дилетанта. Мастер сделал бы это более тонко.
– Епископ Салем – это тот раскрашенный сатир с копытами? – спросил Лука. – Это он из меня мясника сотворил? А вы, значит, все еще сомневаетесь? Все пытаетесь вывести меня на чистую воду. Не боитесь, что я сейчас на всю вашу банду порчу напущу?
Пилигрим усмехнулся и покачал головой.
– Если бы вы оказались тем, кого я в вас подозревал, вы ничего не смогли бы сделать.
– Это почему же? Вас бы я первого… С вас бы я и начал!
– Нет, мой друг. Для Бога мы все дети. Древние создали нас, поэтому они не захотели причинять вреда своим творениям. Они ушли, чтобы не делать выбор между лесными и людьми. Вся надежда на рожденного среди нас, на того, у кого есть иммунитет против наших… социальных болезней. Не притворяйтесь, что не понимаете. Я видел вашу библиотеку, прежде чем его преосвященство приказал сжечь ее. Вы, наверное, хорошо попользовались книгами. Жаль, что вы погибнете так скоро. Я бы с вами позанимался.
– Так в чем же дело? – усмехнулся Лука. – Я, кажется, никуда не тороплюсь.
– Зато у меня нет времени, – пробормотал пилигрим и сделал знак эльфу Сэму.
Сэм подошел и, примерившись, насадил на голову Луке принесенную проволочную корзинку.
– А это еще зачем? – дернулся Лука.
– Затем, чтобы вы, мой друг, не пытались больше прочищать другим мозги. Так будет спокойнее и нам, и вам.
Скорее машинально, чем надеясь на благоприятный исход, Лука попытался представить себя на месте пилигрима. Того, что было недавно, снова не произошло. Пилигрим Эдвард улыбался, наблюдая за Лукой, он
