Забавно получается. Ровно сутки назад его в качестве чрезвычайного посла по вопросам развития С- пространственных технологий в Буэнос-Айресе на площади Плаза-де-Майо со всеми, разумеется, полагающимися почестями приветствовал сам президент Аргентины Хосе Гачатайнаго. Проныр-журналистов на церемонию не пустили по просьбе российской стороны. До начала закрытых переговоров жизнерадостный с виду Гачатайнаго знакомил его с бытом, кухней, нравами и музыкой гаучо – аргентинских ковбоев. После переговоров Рысцова на вертолете доставили в курортный городок Мар-дель-Плата, что в 400 километрах к югу от Буэнос-Айреса. Погода не способствовала плесканию в водах Атлантического океана, поэтому президент поручил развлекать высокопоставленного гостя из России другими прелестями Южного полушария. Чем и занимались на протяжении нескольких часов смуглые и умелые верноподданные Гачатайнаго женского пола...
Всего сутки назад.
А теперь он – беглец. Очнувшийся от странного наваждения и запутавшийся, где свои, а где чужие...
В малюсенькую деревушку Чукондово Рысцов добрался только к вечеру...
Сойдя с перрона в Сасово, он долго крутился на привокзальной площади в поисках такси. В конце концов подкатил дедок-частник, который взялся отвезти его в крошечный поселок. Дорога оказалась на редкость поганой – то колдобины, то заносы снежные в глухом бору, то сваленное ветром дерево. А с шаткого мостика через промерзшую до самого, наверное, дна Мокшу видавшая виды «копейка» вообще чуть было не слетела, уйдя юзом в залихватский вираж и шкрябнув передним крылом по ограждению. У Валеры порядочно прибавилось седых волос на шевелюре, а дедку – хоть бы хны! Мурлыкал себе под корявый нос какую-то развеселенькую песенку – только и всего. Лишь когда машина остановилась и салон перестало продувать сквозь многочисленные щели, Рысцов просек, что пенсионер был хмелен в дугу.
Русские деревеньки не меняются. Узкие улочки, немногочисленные огоньки в окошках, дымок из труб, покосившиеся завалинки, ленивое покряхтывание собак, печально уткнувшийся в забор трактор с прицепом... Так было при Петре, ну разве что вместо трактора топталась возле кривобокой телеги распряженная кобыла. Такой же пейзаж, по всей видимости, увидят и наши правнуки, если им доведется забраться в расейскую глушь.
Оглядевшись, Валера двинулся в сторону местного клуба – единственного двухэтажного здания во всем населенном пункте. В прошлый раз он подъезжал к Чукондово с другой стороны, поэтому не сразу сориентировался в одинаково-разных домишках. Они ведь именно одинаково-разные в маленьких поселках: и похожие для неискушенного городского проходимца словно близнецы, и в то же время каждый со своей неповторимой душой, древние языческие руны которой можно прочесть между узоров резьбы на ставенках, крылечках, фронтонах...
Побродив по сугробам, он наконец нашел знакомые ворота. Постучал в промерзшие доски калитки. Тут же во дворе зашелся хриплым лаем пес.
Через несколько минут за забором послышались хрусткие шаги и неразборчивое бормотание. Калитка, скрипнув засовом, отворилась, и в проеме возник мужик в тулупе, небрежно держащий внушительную двустволку наперевес.
– Чего надоть?.. – неприветливо справился он, щурясь, и заканифолил вопрос односложным матерным словцом.
– Дядь Сев, не узнаешь?
– Экма! Валерка, ты, что ль, прохиндей?!
– Точно! Я!
Мужик прислонил ружье к железной бочке и сгреб Рысцова в охапку, облобызал трижды по-русски, отстранился. Крякнул, тыча увесистым кулаком ему в бок:
– Эк, некормыш! Ни рыба ни мясо – одни косточки. Да проходь, чего в воротах обустроилси?
Валера зашел во двор. Пес породы поселочная сторожевая продолжал нещадно надрываться, громыхая цепью возле конуры.
– Цыц, Дозор! Свои! Утихни! – рыкнул дядя Сева, закрывая калитку и подхватывая двустволку. – Айда в хату, Валерка! Чего испужанный такой?
– Да... С местным пьяненьким лихачом чуть в Мокшу не улетели, пока добирались из Сасово. Ну, как вы-то здесь поживаете?
– Эк, нерадивый! – проворчал дядя Сева, запихивая Рысцова в сени. – Постреленыш твой – молодец! Хоть и непослушлив шибко, но работящ. Су временем мог бы пригожим подспорьем в хозяйстве стать. – Старик притянул Валеру за воротник плаща к себе и просипел на ухо: – На кой шут ты мне бабу припер, оккупант недобитый? Мало тоготь, что городская, дык еще и строптивая – аж жуть! Давеча скандал мне закатила... Что ты, цаца непужаная – прям не выматерись при ней по-человечьи!
Рысцов усмехнулся, с удовольствием вдыхая горьковатый аромат протопленной избы.
Сразу после того, как стал работать на Кристину, он решил подальше упрятать Сережку. В Москве пацана оставлять было чрезвычайно опасно. Забрал его втихомолку из школы, взял у телохранителей машину, сам сел за руль и тайком привез сюда, к дяде Севе – пожилому деревенскому мужику, знакомому еще по одному старинному мероприятию, связанному с перепродажей леса. В такой глуши ищи Сережку свищи... А больше Валера ни за кого и не боялся.
Правда, уже выезжая из Москвы тогда, почти месяц назад, он вспомнил кое-что, развернулся и заехал к Нине Васильевне – тетке, у которой покупал пельмени домашнего приготовления. Бес в ребро ткнул. Дело в том, что она уже лет десять была одинока и все время сетовала на то, что столичная жизнь ей не по нутру – мечтала в село уехать, а денег купить дом не было. Помог он ей собрать немудреный скарб и покидать его в багажник, затолкал саму Нину Васильевну на заднее сиденье, да и не мудрствуя лукаво доставил вместе с Сережкой сюда. Косный холостяк по сельсоветовскому еще убеждению, дядя Сева чуть было не пристрелил Рысцова, когда увидал румяные щеки дородной домохозяйки, но Валера успел вовремя ретироваться...
С тех пор он так ни разу и не навестил сына. Скотина позорная!..
– Кто там? – раздалось с кухни знакомое распевное сопрано Нины Васильевны. – Маринка, ты, что ли, пасьянс пришла разложить?
Ужились, выходит, стариканы, с какой-то внутренней гордостью удачливого сводника подумал Валера.
– Серго! – позвал дядя Сева с напускной суровостью в голосе, скидывая калоши. – А ну-ка, подь сюдыть! К тебе гость пожаловал...
– Кузька Лысый? – откликнулся Сережка откуда-то из глубины избы. И у Рысцова комок застрял в горле от его бодрого писка.
Дядя Сева заговорщицки подмигнул ему, забирая из остановившихся вдруг рук плащ.
Сережка стремглав выскочил в сени и остановился как вкопанный, вылупившись на отца зеленоватыми кругляшками глаз. Розовощекий, слегка поправившийся, босой, в простячковой распашонке и трогательных брючках с оттянутыми пузырями на коленках.
– Папка?.. – Он так и стоял, держа пегого котенка за шкирку в одной руке и игрушечную модельку «Скорой помощи» в другой.
– Здорово, рядовой... – выдавил Валера. Выдох увяз в груди.
– Папка!!! – заорал Сережка, отпуская мявкнувшего котенка и машинку и бросаясь ему на шею. – Папка приехал!!
Из кухни выскочила Нина Васильевна, радостно вскрикнула и заломила руки, глядя, как пацан обезьянкой повис на отце, возле переносицы которого скользнула едва заметная в неверном свете слеза.
– Ох, радость-то какая! – запричитала она. – Мы уж думали-гадали, не случилось ли чего... Проходите, Валерий Степанович!
Пегий котенок с перепугу протаранил лбом «Скорую» и юркнул под лавку.
– Чеготь разкудахтались... – надув губы, чтобы спрятать улыбку, проворчал дядя Сева. – Эк разошлись- то...
– Пап, а мы с дядей Севой завтра идем на Мокшу! Леща удить! Лунку бурить будем! Пойдешь с нами? Только вставать спозаранку придется, в четыре часа, а то клева не будет!
– Да заходь ты, Валерка! – мотнул головой старик. – Набалакаетесь ещеть. Ужинать пора! А то вон
