света, что разглядеть их было очень сложно, пара местных да путник в просторном темном плаще за столиком недалеко от входа.
У деревянной стойки, темной от времени и пролитых на нее за это время напитков, стоял тучный скучающий хозяин, подперший голову огромным кулаком. Голова его тоже была огромна, что твоя тыква, да и тело хрупкостью не отличалось. Хозяин был тучен, небрит и лыс. Маленькими водянисто-голубыми глазками он разглядывал Верлойна, не делая даже попытки кинуться навстречу и предложить лучший столик. Это говорило о том, что хозяин еще и невежлив. И это был не Хайма, хоть и похож чуток.
Верлойн улыбнулся, подошел к стойке и кинул на старое дерево золотой.
– Лучшего эля и лучшей жратвы, и чем быстрее, тем лучше!
Реакция хозяина была в точности такой же, как и у всех трактирщиков во всех королевствах континента: он сделал неуловимое движение рукой, и золотой исчез со стойки. Хозяин бросился на кухню, крича:
– Альв! Крида! Эля без воды и оленину! Живо!
Верлойн тем временем легким поклоном приветствовал путников и местных и сел у окна. Трактирщик снова возник перед ним и подобострастно спросил:
– Пожелает ли господин еще что-нибудь? У нас отменные фазаны, приготовленные по рецепту моей прабабки. Перед оленинкой бы...
– Эля хочу, – ответил Верлойн. – Горло с дороги пересохло – уж больно жаркая у вас тут осень.
– Сию минуту. – Трактирщик исчез так же быстро, как и появился.
Верлойн тем временем скучающим взором обвел помещение, догадываясь, что мало он здесь новостей сегодня узнает. Пятеро, сидевшие в дальнем углу трактира, хмурились и тихо о чем-то разговаривали, местные не обращали на него никакого внимания, вели неспешные беседы о предстоящей ярмарке.
Что же до одинокого путника в просторном плаще, то он сидел тихо, глядя на большую кружку перед собой, и даже не поднимал глаз, чтобы посмотреть, что происходит в трактире. Верлойн внимательнее к нему присмотрелся, благо он сидел недалеко и на свету. Видно его было хорошо – лицо широкое, брови густые, волосы черны как смоль. Трехдневная щетина, орлиный нос, шрам почти неприметный рассекал левую бровь. Лицом путник чем-то на волка походил – было в нем что-то хищное.
Кожа смуглая, но ни на южанина, ни на горца не похож. Загар, наверное. Значит, недавно с юга приехал. Возможно, на север едет. И в пути долго – плащ запылен, плечи ссутулены, видать, долог был его путь. Плечи широкие, руки, лежащие на столе, крепкие, мускулистые...
На торговца совсем не похож. Видно, ратным делом промышляет. Есть люди, мощь которых и за тридцать шагов чувствуешь. Этот был из такой породы, не хотел бы Верлойн без нужды с ним в бою схлестнуться. По всему было видно, что воин умелый, чувствовалось это, осязаемая сила какая-то. Верлойн попытался разглядеть припрятанное под плащом оружие, да не тут-то было – просторный плащ все скрывал.
Трактирщик вновь появился, на этот раз с кувшином эля и глиняной кружкой.
Верлойн потер руки, налил себе темного пенящегося эля, попробовал, крякнул и сказал:
– Отменный эль, хозяин.
– Благодарствуйте, – поклонился трактирщик. – Издалека к нам?
– Издалека, – ответил Верлойн и залпом осушил кружку.
Эль взбодрил кровь. Крепкий, хороший эль. Не разучились в Гмиэре хороший эль варить.
– Проездом у нас, милсдарь путник?
– Да. – Верлойн обратил внимание, что и пятеро в дальнем конце комнаты, и путник в просторном плаще прислушиваются к их с трактирщиком разговору. Только местные не обращали на них никакого внимания.
– В Карат аль в Кулар направляетесь?
– В Трантид. – Верлойн поставил пустую кружку на стол и спокойно посмотрел на трактирщика.
Трантид был пограничным городом на границе с королевством Восточных гор. Тысячи миль отсюда. Трактирщик все понял и ретировался.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, Верлойн поднял глаза и увидел, что пятеро путников молча его рассматривают. Выражение их лиц не говорило ни о чем. Верлойн решил сделать вид, что не замечает такого усиленного внимания к своей персоне, налил эля в кружку и отпил. Хороший эль.
Тут в таверну ввалился огромный мужик в кожаном, черном от копоти фартуке. Точнее, мужик весь был черным от копоти и в таком виде смахивал на южанина-палтидца. Не было никаких сомнений, что мужик был кузнецом.
– Секач! – заорал кузнец. – Тащи сюда эль!
Трактирщик с кислой миной кивнул. Кузнец огромными шагами пересек комнату и рухнул на скамейку за столом, стоявшим рядом с тем, за которым сидели пятеро путников. Окинув взором комнату, кузнец быстро осмотрел всех посетителей, задержал взгляд на Верлойне и на путнике в просторном плаще, потом глянул на соседей.
– Откуда путь держите, добрые люди? – загрохотал он, обращаясь к пятерым.
– Из Парадира, – ответил один из путников.
– Ха! Говорят, в Парадире дела идут не больно хорошо. Правду говорят, а?
– Может, и правду, – ответил другой путник, с короткой седой бородой.
– А ты сам-то местный? – спросил внезапно третий путник, левая щека которого была страшно обезображена ожогом.
– Да вроде как местный. Уже годков пять тут торчу. Захолустье захолустьем, а дело ладится. – Голос кузнеца рокотал в помещении, что прибой в шторм. – У них тут кузнец токмо один был, представляете? Как жили с одним кузнецом – ума не приложу! Народу море, а кузнец один. Обдирал всех как липку. Столица, понимаешь, а один кузнец. Чудно. Ну, я как появился, так дело-то и заспорилось. Людишки здесь презабавные – все о полях да об урожае думают. А так – ничего, приветливые, честные. – Заметив появившегося в комнате трактирщика, кузнец продолжил громче: – Один только Секач – белая ворона. Скряга, каких поискать, да еще и мошенник к тому же. Каждый раз, как сюда прихожу, все пытается эль с водой подсунуть.
Трактирщик грохнул на стол кузнеца кувшин и рыкнул:
– Слышь-ка, сорока, клюв закрой! А то вообще выпивки не получишь.
– Ха! Слыхали? – засмеялся кузнец. – А кто ж тебе, милый, столовые приборчики-то сварганит? Чаны? Посуду? Кто коня подкует?
– Да хоть бы и Кронель.
– Ха-ха-ха! Да к Кронелю пойдешь – без штанов останешься! Денег-то он за работу берет скока? То-то же!
Трактирщик плюнул и ушел.
– Только так с ним можно, – сказал кузнец. – Шанжа... то есть... шантажируя.
– Ты родом-то откуда? – вновь спросил обожженный.
– Из королевства Драконьих гор я. Лидардид по-стародавнему. А теперь его королевством Тьмы величают. Как Нуброгер там воцарился, так и величают.
Верлойн внимательно стал слушать рев кузнеца. Авось чего полезного скажет.
– Что, король-то новый хорош? – спросил седобородый.
– Хорош, хорош, – буркнул кузнец. – Только суровый уж очень. Чуть что – на кол сажает или вешает. Зато политику правильную ведет – всех застращал так, что теперь уж в королевство Тьмы никто не сунется.
– Если Нуброгер так хорош, что ж ты из королевства-то сбежал? – внезапно спросил путник в просторном плаще.
Он уже не смотрел на кружку, взгляд его пронзительных карих глаз буравил кузнеца. Сказал он это тихо, но кузнец его услышал.
– Чего? – поглядел он на путника. – Кто сказал, что я сбежал? Не сбегал я. Просто... уехал. Говорю ж, король суров нравом. Зато рубака какой! Как королика-то бывшего порешил, так сразу в стране порядок навел. Голов посрубал!.. Курганы целые... Но зато его уважают. Боятся. Не то что здешнего каратского размазню.
– Эх, стражи на тебя нету, язык без костей, – буркнул трактирщик из-за стойки.
