элементарными инструментами. Кто здесь решится пойти в атаку, подняться грудью на копья всадников?! Два десятка твоих стражниц? В этом городе нет людей, здесь живут только рабы! Ты сам поколение за поколением вытравливал из них смелость! Теперь они умеют только слушаться кнута да стоять на коленях!
– Ты обвиняешь меня в порабощении двуногих? – холодно вопросил Смертоносец-Повелитель.
– Нет. Обвинение тебе движется сюда от предгорий Северного Хайбада. – Найл развернулся и вышел из зала, громко хлопнув дверью.
Теперь дороги гостю никто не показывал, и ему пришлось изрядно поблуждать в темноте. В конце концов правитель выбрался на крыльцо и невольно зажмурился от яркого света.
– Ты действительно так думаешь? – услышал он мягкий вопрос.
– Дравиг? – удивился Найл. – Откуда ты здесь? Ведь ты находился в главном зале!
– Ну, Посланник Богини, ты шел так медленно, что я тебя обогнал.
Правитель готов был поклясться, что седой паучище улыбается!
– Дравиг, надеюсь, ты не рассердился на меня за то, что я наговорил Смертоносцу-Повелителю?
– Нет, Посланник Богини. Мне показалось, это Смертоносец-Повелитель неверно истолковал твои слова.
– Я не хотел его обидеть.
– Знаю. Но он слишком долго правит. Он мудр, но ему не довелось пережить того, что досталось нам. Он чувствовал нашу боль, но не понимал нашей беззащитности. – Тон смертоносца стал серьезным. – Поэтому и я хочу задать тебе этот вопрос: скажи, Посланник Богини, мы действительно все погибнем? Наш род прервется?
Найл промолчал, не зная, что ответить.
– Я не боюсь смерти, Посланник Богини. Никто и никогда не мог миновать ее. Но если после нас на Земле не останется смертоносцев, вообще никого не останется, тогда ради чего я жил? Ради чего жили наши предки – сражались, терпели боль, умирали? – Начальник охраны ненадолго замолк. – Я не боюсь, Посланник Богини. Мне обидно.
– У нас есть еще пять дней, Дравиг. Мы что-нибудь придумаем.
– Не надо меня жалеть, Посланник Богини. Скажи правду. Наш мир погибнет?
– Постарайся не верить в это, Дравиг, – попытался уйти от ответа правитель. Он запрыгнул в свою коляску и приказал гужевым: – Бегите к Белой Башне.
Все-таки хорошо, что смертоносцы никогда не заглядывают в мысли тех, кто находится выше по иерархической лестнице. Найл ни за что не признался бы Дравигу в том, что думал на самом деле…
В сумраке войлочной юрты густо воняло тухлятиной, мокрой шерстью, прогорклым жиром, человеческим потом и еще множеством составляющих, непереносимых для привыкшего к свежему воздуху Найла. В центре, на основательно драном коричневом ковре, между маленьким круглым щитом и кривым мечом в потертых кожаных ножнах, сидел перед большим медным казаном скуластый, длинноусый мужчина в засаленном халате и лисьем малахае и любовно облизывал толстые короткие пальцы.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что именно так и выглядел великий Чингисхан? – усмехнулся Найл.
– Как он выглядел на самом деле, современная наука не знает, – покровительственно сообщил хозяин юрты, почесывая под мышкой.
– «Современная наука» не знает даже того, как сделать новое стекло взамен разбитого, – грубовато ответил правитель города. – Не существует современной науки, Стииг, нету!
– Ты не прав, – покачал головой Стигмастер, засучил рукав, по локоть запустил руку в казан и вскоре поймал большой кусок мяса с двумя торчащими в стороны обломками костей. – Будешь?
Найла передернуло.
– Ну, как хочешь. – Стииг смачно впился зубами в кусок, с которого на халат текли струйки бульона, но продолжал говорить чистым, ясным голосом: – Наука существует, она продолжает обогащаться благодаря всем тем данным, которые передаю я, благодаря твоим, неизвестным ранее, способностям, благодаря…
– Ага. Но это там, на звездах, – перебил его Найл. – А мы тут как были дикарями, так и остаемся… Слушай, да убери ты все это! Задохнуться ведь можно!
Монгол вытер руки о халат, щелкнул пальцами, и юрта исчезла. Найл стоял посреди серой площадки, уставленной различными агрегатами, а за куполом из силового поля расстилался город пауков: ровный круг жухлой травы вокруг Белой Башни, по краю которого тянулась пыльная дорога, а дальше – развалины, развалины, развалины. Выше четвертого этажа сохранилось от силы пять домов. Впрочем, в этих архитектурных пеньках уцелело так много приличного жилья, что, даже свободно расселившись, люди заняли не больше трети, и целые кварталы пустовали на протяжении веков.
– Стииг, – правитель города указал на двухэтажную развалину, – сколько этажей было в этом доме?
– Двадцать пять. – Старец в длинной рясе возник рядом и погладил седую окладистую бороду. – Небоскребом не назовешь.
– Великая Богиня! Сколько же здесь жило народу?
– Не так уж и много… – Старец покосился на гостя. – Ты не хочешь воспользоваться умиротворяющей машиной?
– У меня нет времени.
– Ты слишком нервничаешь.
– А разве ты не знаешь, что происходит в городе? Сюда вот-вот придут захватчики!
