Дав огню перейти с кисточек ковыля на жесткие стебли, принцесса кинула пук в общую кипу и быстро отступила.
Разгоралась соломенная куча неохотно, но когда наконец полыхнула, жар заставил всех попятиться.
– Несите, несите, не задерживайтесь, – подгоняла принцесса, сбрасывая новую кучу на второй фунгус. – Нам тут кое-кого подогреть нужно.
Добрых два часа казалось, что ничего не произойдет, однако Мерлью упорно продолжала поддерживать огонь. В ход пошли стебли уже из основных зарослей – метра по четыре высотой и толщиной в руку. Горели они медленнее, но жара давали больше.
Внезапно, раскидав полыхающие угли, на воздух вырвался черный бутон и отрыгнул окровавленный ком плоти. Человеческие останки можно было опознать только по очертаниям черепа, кожу и мясо с которого цветок уже успел переварить.
– Вот так, – кивнула принцесса, – подавился. Истекая белесым желе, бутон обмяк на поверхности, не пытаясь спрятаться обратно.
Морщась от едкой вони, несколько охранниц подкрались ближе и принялись обрубать корни. Одна из них неосторожно ступила в слизь, громко заорала, запрыгала на одной ноге, схватившись руками за ступню, но уже через секунду забыла о ноге и размахивала краснеющими на глазах ладонями.
– Воды! Скорее! – Найл подбежал к ней, подхватил под мышки и потащил в сторону, пока она не наскочила на очередной фунгус.
Юккула и Рион подтащили кувшин.
– Лейте ей на руки. И на ногу.
Ступню несчастной слизь проела почти до кости, с рук сожрала кожу.
– Рион, позови Симеона. Без него тут не обойтись.
Оставив стражницу, Найл опять подошел к принцессе Мерлью. Второй костер продолжал ярко пылать, но фунгус на поверхность пока не выбирался.
– Может, он слишком глубоко?
Словно отвечая на его вопрос, костер провалился под землю, и в воздухе запахло паленым мясом.
– Всех истреблю, до последнего, – зловеще пообещала принцесса.
Грозная воительница направилась в сторону третьего фунгуса, отнявшего жизнь у троих женщин, паучихи и множества паучат. Гвардейцы и охранницы с охапками ковыля в руках устремились за ней. Найл остался. Он был уверен, что принцесса прекрасно отомстит хищному цветку и без его участия.
Правитель присел в нескольких шагах от погибшего фунгуса, наклонился, пытаясь рассмотреть, откуда растут нижние щупальца, выбрасываемые из, казалось бы, голого корня в самый неподходящий момент. Увы, основание бутона было изрублено в мелкую кашицу – охранницы отвели душу.
– На моей памяти справиться с этим кошмаром удалось только один раз, – кивнул на обмякший цветок Симеон. – Но тогда у нас были жнецы.
– И тогда нам удалось спасти Уллика. А на этот раз мы всего лишь отомстили.
– Я отправлялся в Дельту за лекарствами раз двадцать и шесть раз видел гибель человека во чреве земляного фунгуса. Это первый случай расплаты. Не люблю насилия, но, честно говоря, мне приятно. Кстати, – медик оглянулся, – боюсь, пострадавшая дней пять ходить не сможет. Про руки она пусть забудет дней на двадцать, а хромать будет не меньше года. В общем, случай серьезный. Что решишь?
– А что от меня требуется?
– С момента нашего выхода из города ни один больной дольше пары дней у меня не задерживался. Или выздоравливал, или ты находил другой способ избавить меня от пациента.
– Мы находились на грани жизни и смерти, Симеон, – не стал обижаться правитель. – Теперь самое страшное позади. Пусть выздоравливает.
– Хорошо бы, конечно. Но, боюсь, на выбранной тобой дороге своей смертью она все равно не умрет.
– Что ты имеешь в виду?
– Все. Вот, например, роща падальщиков. – Симеон указал на лес за фунгусовой поляной. – Ведь ты направляешься туда?
– Вообще-то да. Может быть, по ту сторону холма нам удастся установить контакт с Великой Богиней.
– Видишь, голые стволы и чашевидные кроны? Деревья – падальщики. Они дают пристанище вампирам, а сами питаются их объедками и испражнениями .
– Ты предлагаешь спуститься с холма и обойти его?
– Местность внизу заболочена. Ты ведь пробивался через болота в прошлый раз, Найл?
– Рад видеть тебя, Симеон, – вмешался в разговор появившийся Шабр. – Извини, но я должен сообщить правителю важное известие. Нефтис и Джарита беременны.
– Знаю, – пожал плечами Найл. – Ну и что?
– Это наиболее перспективные матери, – пояснил паук, – и теперь, когда прошло уже больше трети срока, о них нужно проявлять особую заботу. Это период возможного самопроизвольного прерывания…
– Постой-постой, – прервал его Найл, – разве беременность протекает не девять месяцев?
