– Эта была случайность, – проглотив упрек, сказал Томас, – А вы сами видели хоть одного из этого… Белого Эскадрона?
Мэрр истово перекрестился.
– Нет. И пусть судьба хранит меня от этой встречи…
– Откуда такой страх, Мэрр? – скривился Коцепус, – Вы что, никогда не видели сепаратистского отребья?
– Видел, и предостаточно. Я сам, к нему принадлежал, к этому, как вы изволили выразиться, отребью, чего скрывать. За что уже публично каялся и даже понес административное наказание. Но, с этим Эскадроном не так все просто. Я знал Монкаду, и говорю вам: нет человека ужасней его. Слухи такие ходят… Я точно не могу вам ничего подтвердить…
– Так? – заинтересованно придвинулся к Мэрру контрразведчик.
Огилви склонился над столом. Глаза его выкатились, на лбу выступили капельки пота.
– Ближе, – прохрипел он, – Отключите камеру.
– Это материал для служебного расследования, – лениво сказал Томас, – Не дурите, Огилви.
– Я не буду говорить это перед вашей камерой… – упрямо сказал Мэрр.
Несмотря на протестующий жест контрразведчика, Томас щелкнул выключателем камеры.
– Ну?
Огилви заговорил страшным шепотом, и капли его пота упали на крышку стола:
– Монкада знается с мертвецами!
Контрразведчик несколько секунд потрясенно смотрел на Мэрра, после чего оглянулся на командора и громко расхохотался. Пожалуй, даже – чересчур громко.
– Ох, Огилви, вы меня до икоты доведете, – борясь с приступами смеха, сказал он, – Чего? С какими еще мертвецами?
Огилви откинулся на спинку стула и обиженно поджал губы.
– Не буду ничего вам больше говорить.
Томас пододвинул табурет поближе к креслу Огилви и присел рядом.
– Объясните, Мэрр, – доброжелательно сказал он, – Что это значит – все, что вы нам тут сказали про этих мертвецов?
– Здесь, в Иерихоне, до Второй Газовой войны располагался большой медицинский центр, – охотно заговорил Мэрр, – Это был и госпиталь, и хранилище консервированной крови, и лаборатории. Сюда везли раненных со всех фронтов. И главой этого центра, говорят, был Монкада. Вернее – он курировал медицинские исследования. Тогда он еще не был генералом и не успел еще поссориться с сепаратами. Он обещал сепаратистскому правительству в самом начале войны обеспечить девяносто процентов возмещения всех невосполнимых потерь в войсках сепаратистов. Я был свидетелем закрытых переговоров Монкады с тогдашним президентом. Он уверял его, будто способен усилиями научного центра возвращать жизненные функции человеческому организму, который обычно считается мертвым. Черт его знает как, но что-то там его лаборатория придумала. Из мертвых он мог делать живых – это здесь все знают! Говорят, могильщик Эшли придумал все это. И когда Монкада ушел в горы, то забрал с собой всех этих растреклятых дохляков. У него их целая армия, говорю вам!
– Охрана! – произнес контрразведчик, вздыхая. Во взгляде его проглядывало одно сплошное разочарование, – В камеру его.
Вошел сонный боец и прямо в кресле укатил Огилви прочь.
В комнате остались лишь контрразведчик и командор Томас.
Томас уселся на краю стола, задумчиво болтая ногами в массивных ботинках.
– В этом городе одни сумасшедшие. Вам не кажется это странным, а, Коцепус? – полуутвердительно- полувопросительно произнес командор.
Контрразведчик кивнул:
– И еще вот что странно… Эскадрон – то Белый, а флаг, почему-то – желтый. Что это может означать. А?
Томас молча смотрел в узкую бойницу под потолком. Щель в бетоне наполнялась густым расплавленным светом заходящего солнца.
Коцепус спрыгнул со стола и разложил на нем большой лист плотной, но изрядно помятой бумаги.
– Командаторе, гляньте. Я взял в местном архиве карту этой преисподней. Смотрите…Вот центральный район, вот порт, вот окраины. Вот здесь заводы, кажется… Ни один из них не работает. Кто бы они ни были – они могут там прятаться. Чтобы прочесать эти места, потребуется целая армия. Поэтому есть предложение: мы их просто заминируем…
– Это что? – палец Томаса уперся в схематически изображенную на карте большую проплешину.
– Пустошь. Архивариус сказал, это место местные называют «Котел». Там живут бездомные. По сути – это просто свалка.
– Просто свалка… – тихо, словно приглушенное эхо, отозвался Томас.
Трухлявый остов тяжелого танка прорыва типа «Вепрь» давно обосновался на этом перекрестке. Когда-то его экипаж наивно решил, что такая позиция позволит ему контролировать сразу две улицы – на всю длину. Задумка была, в общем, неплохая: реакции бортового компьютера вполне хватало, чтобы в течение пары-тройки секунд обслуживать одновременно несколько целей на 360 градусов в окружности и с углом по высоте до 85 градусов от горизонтали.
В пылу сражения башня, видимо вертелась со скоростью вертолетного винта, едва не задевая толстым стволом стены – благо, экипаж сидел ниже, в амортизационном коконе.
Только вот конус «мертвой зоны» – десять градусов в окружности над башней сыграл с бронированным монстром злую шутку: какой-то оборванец просто-напросто подполз к краю ближайшей крыши и, не размениваясь на мелочи, сбросил на рыгающее огнем чудище ящик кумулятивных гранат.
На этом, собственно, битва за перекресток для танка и его экипажа закончилась. Началось медленное движение к первоначальному состоянию – распаду вещества на молекулы, молекул – на атомы… И окисление, окисление, окисление…
Этот долгий процесс распада был неожиданно и грубо ускорен. На перекресток медленно выкатился бронетранспортер с эмблемой Директории и бульдозерным ножом, навешанным на морду. Не снижая хода, он врезался в трухлявый металл. Отчего взвыл, задрал скошенный нос и, круша пыльную ржу, полез вверх. Взгромоздясь на лишенный башни корпус, транспортер завертелся на месте, словно исполняя глумливый танец на могиле поверженного врага. Корпус танка охнул и развалился, а бронетранспортер, как ни в чем не бывало, продолжил свой путь, пыля порыжевшими бронеколесами.
Наблюдавшие эту картину солдаты, задумчиво закурили.
– М-да… – сказал один из них, – Интересная атмосфера на этой планете. Говорят, просто идеальная для здоровья, и совершенно губительная для техники…
– Надеюсь, мы здесь ненадолго, – коротко ответил второй, и оба, не спеша, двинулись вслед за бронетранспортером.
…А на перекрестке грузовик уже высаживал патруль. Небольшим встроенным подьемным краном выгружался управляемый боевой робот, во внутренностях которого отчаянно вертел головой сержант.
– Эй, легче! Мне главное живым добраться до земли, а там я уже как дома…Майна!
– Что? – кричал водитель, приставляя ладонь к уху. Водитель был очень лопоухий, при этом одно его ухо умудрилось выпирать больше другого.
– Да поставь же ты меня на землю, дружище, ей богу! Все, все, огромное тебе спасибо… Послал же командор помощничков…
Сержант бубнил себе под нос какие-то невразумительные прибаутки, одновременно тестируя системы своего шагающего робота.
– Так, – бормотал сержант, – Это в норме, это работает, это… А, и так сойдет… Это примотаем… А это – отломать к чертовой бабушке… Упс! А это что за рождественская фотография на консоли? Неужто любимая бабушка прежнего оператора?.. Нет, пожалуй, слишком грудастая для бабушки…
Он подергал за рычаги, и принялся подгонять пулеметы по горизонту. Визжали приводы, внушительно раскачивались толстые ленты с патронами трех цветов, поочередно – бронебойный, разрывной,
