христианской миссией в город Этельберт – к языческому владыке Кентского королевства. В Англии папские посланники установили контакт с кельт-скими католиками, которые в результате варварской агрессии оказались на время отрезанными от Рима, и в 664 году синод в Уитби официально провозгласил возвращение английских братьев в лоно Римско-католической церкви. Это событие вызвало прилив религиозного энтузиазма в Северной Англии. Так, Бенедикт Бископ, знаменитый полководец короля Осви Нортумбрийского, оставив военную карьеру, стал священником, а побывав в Риме, постригся в монахи и поселился в монастыре Иль-де-Лерин. Позднее он вернулся в Англию, где основал два новых монастыря – в Ярроу и Вермуте. В 690 году английский монах-бенедиктинец Виллиброрд, родом из Нортумбрии, отправился на корабле в места, которые мы теперь называем Голландией, чтобы крестить языческое племя фризов. Его примеру последовал Бонифаций, другой бенедиктинский монах, родом из Девона, который также обратил евангельские проповеди к диким германским племенам. Он погиб от рук фризов и похоронен в монастыре, который успел там основать.
Достижения этих христианских миссионеров были закреплены строительством новых монастырей в их память. За два столетия, прошедшие после смерти Бенедикта Нурсийского, облик католических монастырей поменялся решительным образом – из убогих прибежищ для беженцев и одиноких отшельников они превратились в мощные административные комплексы по управлению обширной недвижимостью. В таких районах, как Бургундия и Бавария, монастыри стали главными центрами цивилизации, и часто в них располагались епископские резиденции, а епископ-настоятель держал в руках рычаги политической и духовной власти. Некоторыми княжествами, такими как Кельнское, Майнцское и Вюрцбургское, вплоть до 1802 года управляли епископы, пока их силой не сместил Наполеон.
У язычников тоже были свои мученики, и подчас было непросто отличить крещение от завоевания. После того как вождь франков Хлодвиг обратил свои взоры в сторону христианства, для всего духовенства Западной Европы его соплеменники стали главной опорой, а церковь в благодарность за это стала открыто поддерживать франкскую экспансию. Теперь происходило слияние галло-романского населения и франкских завоевателей. Нередки стали смешанные браки, и «римляне» все чаще меняли свои латинские имена на франкские. К VII веку начала формироваться «французская» аристократия, которую историк Фердинанд Лот охарактеризовал как «буйное, задиристое и невежественное сословие, с презрением относящееся к любым интеллектуальным занятиям, неспособное осознать серьезные политические понятия и отличающееся крайней эгоистичностью и самомнением».
В противоположность самоотверженности и здравомыслию официальных лидеров античной эпохи новый правящий класс преследовал лишь собственные шкурные интересы и был абсолютно равнодушен к общественным ценностям. В результате крушения торговли единственным источником благополучия стала земельная собственность, а землевладение превратилось в главную опору реальной власти. Существовали обычаи и понятия, но практически отсутствовало законодательство, которое могло хоть как-то сдержать власть феодала. Варварство франков, выразительно описанное еще Григорием Турским, особенно проявилось в эпоху правления Меровингов, наследников Хлодвига, когда, по словам Фердинанда Лота, «король погряз в пьяных загулах, а придворные подражали ему. Во второй половине VII и VIII столетии ситуация еще больше усугубилась и многие короли – из-за невероятно порочной жизни – умирали совсем молодыми, становясь жертвами собственного невоздержания».
По причине такого растления и просто физической неспособности Меровингов управлять монархией реальная власть сосредоточилась в руках первых министров, которых называли майордомами; среди них наиболее известен Карл Мартелл. Его сына Пипина Короткого папа Захария возвел на королевский трон вместо последнего из Меровингов – Хильдерика III. Официальная коронация нового монарха прошла в городе Суассон в ноябре 751 года под эгидой папского легата архиепископа Бонифация, специально прибывшего из Девона.
Именно этот союз между папой, с одной стороны, и франкской монархией – с другой, во многом определил политическое развитие западной цивилизации на следующие пять веков. От такого папско- королевского альянса в выигрыше оказались и монастыри. Дворяне, как и раньше, отличались склонностью к насилию, чревоугодию и сладострастию; при этом они простодушно и безоговорочно верили в христианское учение, очень боялись церковного проклятия и делали внушительные пожертвования монастырям, чтобы монахи своими молитвами и послушанием замаливали их грехи. Подобные чувства к монастырям испытывали и епископы, жадно стремившиеся к светской власти и всячески задабривавшие монастыри, располагавшиеся в их приходах, наделяя их новыми привилегиями и правами. Начиная с VII века не было ни одного дворянина или епископа, который не стремился бы спасти свою душу такого рода пожертвованиями. Многие аббатства – например, Сен-Жермен-де-Пре в окрестностях Парижа – в эпоху Меровингов невероятно разбогатели.
Точно так же как франкские феодалы использовали монахов для своих целей, те, в свою очередь, намеренно поддерживали боевые настроения бесстрашных, но грешных дворян. И войны, которые в VIII веке франки вели с саксами, жившими к востоку от Эльбы, были направлены не только на то, чтобы обезопасить границы и отхватить добычу, но и на то, чтобы столккнуть христиан с варварами, к тому же язычниками, – то есть имели четкую религиозную окраску. Борьба саксов против франкской агрессии и христианской экспансии приобрела более упорный характер, чем ожидалось, и потребовались огромные усилия, чтобы сломить их сопротивление и обратить в христианство. Тут мы впервые касаемся эпохи, когда монастыри превращаются в крепости и символом победы является крещение побежденных. В 782 году франки вырезали 4,5 тысячи саксонских пленников, а остальных продали в рабство или депортировали. Три года спустя короля саксов Видукинда взяли в плен и насильно крестили; это событие папа и его приближенные отмечали целых три дня.
Организатором этих массовых побоищ был франкский король, сын Пипина Короткого по имени Карл, который, как до него два римских папы, Лев и Григорий, был прозван Великим. При нем тесный союз между франкскими монархами и папским Римом достиг расцвета. В 800 году Карл – признанный образец благочестия, храбрости и мудрости, а теперь еще и владыка всей Европы – прибыл в Рим во главе своего войска, где его торжественно объявил императором Лев III, получивший папский скипетр пятью годами ранее. В течение предыдущих трех с лишним веков (а точнее – 324 года) императорский трон в Риме пустовал, в то же время в Византии на место монарха тоже можно было претендовать, поскольку формально занимавшая его императрица Ирина вероломно сместила с трона и ослепила своего родного сына Константина VI, но главное – она была женщиной. В день Рождества Христова Карл приехал на служение мессы в собор, выстроенный над могилой апостола Петра. В белых одеждах и сандалиях, он напоминал римского патриция. Как только закончилось чтение Евангелия, папа встал со своего трона, перекрестил коленопреклоненного франкского вождя и возложил ему на голову императорскую корону. И над толпой собравшихся в соборе римлян и франков раздался громкий возглас: «Многие лета и победы Карлу Августу – коронованному Богом великому императору-миротворцу!» Главный понтифик торжественно поклонился новоиспеченному цезарю. «С этого момента, – пишет Джеймс Брюс, – и начинается современная история».
Одна из главных причин, усиливших нужду христианского мира в лидере, – растущая опасность со стороны нового религиозного течения, ислама. Корнями он уходит в местности самые удаленные, находящиеся у юго-восточных окраин Римской империи, где границы между странами и народами весьма неопределенны. Там издревле кочевали племена арабов-язычников, потомков Измаила, которые жили по собственным правилам и обычаям, – на них не распространялась власть Византии. Часть арабов осела в городах, расположенных вдоль торговых путей на Аравийском полуострове, таких как Мекка, а в некоторых городах существовали иудейские и христианские общины.
Религию древних арабов можно охарактеризовать как «племенной гуманизм». Суть их жизненного уклада сводилась к тому, что принадлежность к своему племени требовала обязательного соответствия арабским представлениям о настоящем мужчине – храбром, мужественном и щедром. Самое большое значение имела внутриплеменная солидарность, а нравственные правила распространялись только на единоплеменников. Арабы поклонялись таким божествам, как звезды, идолы и священные камни; особенно почитался круглый черный обломок древней скалы, носивший название Аллах – что значит «бог» – и
