Рыцари Храма получили право на взимание десятины, а сами от нее освобождались – ранее таким правом располагал только орден цистерцианцев; они могли устраивать кладбища рядом со своими домами и хоронить там странников и собратьев – подобные права давали большую денежную выгоду. Храмовникам отдавалась вся добыча, захваченная у врагов, за которую они отчитывались только перед своим магистром – его избирал из членов ордена верховный капитул, или собрание, причем без всякого давления со стороны светских властей.
Что же скрывалось за столь щедрыми папскими привилегиями? Иннокентий II, урожденный Грегорио ди Папареши, принадлежал к высшей римской знати. Но его победу на папских выборах опротестовал упорный и опасный соперник, взявший имя Анаклет II, за спиной которого стоял король Сицилии Роджер II. Иннокентий бежал во Францию, где заручился поддержкой Бернарда Клервоского; влияния последнего оказалось достаточным, чтобы Иннокентия поддержали французский король Людовик VI и английский монарх Генрих I. А в Германии немецкое духовенство и короля Лотаря III сумел привлечь на его сторону Норберт, архиепископ Магдебургский. В результате Анаклета II признала только шотландская церковь, а также Аквитания и норманнская Италия.
В 1138 году Анаклет скончался, и на следующий год Иннокентий вернулся в Рим, положив конец восьмилетней схизме. Являлась ли «Omne Datum Optimum» его ответным даром Бернарду Клервоскому за оказанную поддержку? Факт благодарности, конечно, мог иметь место, однако эта булла в дальнейшем получила четкое подтверждение в понтифика-тах Целестина II и Евгения III – «Мilites Templi» (1144) и «Мilitia Dei» (1145), – и это ясно показывает, что поддержка тамплиеров к этому моменту стала определяющей в политике католических иерархов. Удержание Святой земли превратилось в один из главных приоритетов римского престола независимо от сотрясавших папскую тиару событий. А орден Храма, который вначале держался лишь на харизме нескольких благочестивых рыцарей, превратился в один из инструментов борьбы всего христианского мира с исламом.
Если у кого-то еще оставались сомнения в необходимости помогать заморским территориям, то они должны были отпасть, когда в Европе узнали, что в канун Рождества 1144 года эмир Мосула Имад ад-Дин Зенги захватил и разграбил Эдессу. Осенью следующего года известие об этой трагедии дошло и до вновь избранного папы Евгения III. Выходец из простой итальянской семьи, Евгений одно время пребывал монахом в аббатстве Клерво, привлеченный туда магнетическим словом отца Бернарда, а к моменту своего избрания на папский трон был уже настоятелем цистерцианского дома святых Винченцо и Анастазио недалеко от Рима. Его реакцией на эту потерю христиан на Востоке стала булла «Quantum Praedessores», обращенная к французскому королю Людовику II и призывавшая его возглавить новый крестовый поход против сарацин.
Впервые во главе крестового похода стал европейский монарх. Людовик был прямым наследником Гуго Капета, избранного франкским королем в 987 году. Унаследовав трон своего отца Людовика Толстого в возрасте семнадцати лет, он женился на Элеоноре, дочери и наследнице Гильома, герцога Аквитанского. Когда папа римский обратился с призывом к 25-летнему Людовику, тот собрал для совета своих баронов в городе Бурже накануне Рождества 1145 года. Соощив, что планирует отправиться в крестовый поход, он предложил собравшимся присоединиться к нему. Умолчав о полученной папской булле «Quantum Praedessores», Людовик выдал идею похода за собственную.
Но последствия для него оказались весьма печальными. Многие знатные вельможи не слишком уважали Людовика, который тремя годами раньше незаконно захватил и присвоил владения своего вассала Тибо Шампанского. На совете в Бурже главный советник французского монарха аббат Сугерий Сен-Денийский открыто выступил против идеи крестового похода: опытный политик не без оснований опасался, что в отсутствие монарха недовольные бароны вознамерятся подорвать государственные устои. Людовику удалось добиться в Бурже лишь согласия на отсрочку окончательного решения по данному вопросу до ближайшей Пасхи, когда королевский совет соберется в Везеле (Бургундия).
Недовольный неудачной попыткой, Людовик VII решил обратиться за поддержкой к человеку, авторитет которого во Франции был намного выше, чем у аббата Сугерия, – к Бернарду Клервоскому. К тому времени прошло уже тридцать два года с того дня, когда преподобный Бернард впервые вошел в ворота монастыря Сито, и тридцать лет со дня осно-вания цистерцианской общины в Клерво. За прошедшие годы, как мы уже знаем, Бернард стал главным советником римских пап и европейских монархов. Среди его монахов был не только папа Евгений III – в том же году в Клервоский монастырь был принят и Генрих Французский, родной брат Людовика VII.
Уважительное отношение Бернард заслужил всей своей беспорочной жизнью: в современном ему мире, где многие громко декларировали христианские заповеди, но не соблюдали их, клервоский аббат отличался глубокой набожностью и аскетизмом. Он поистине стал совестью всего западного христианства. Его жизнь – пример как для богатых и сильных мира сего, так и для нищих и сирых. Некоторым современным историкам, отмечающим, что большинство лк5дей ныне безразлично к тому, что ждет их после смерти, Бернард представляется истовым праведником, настоящим фанатиком, убежденным в том, что все люди порочны по природе и потому нуждаются в покаянии. Однако для самого Бернарда – знающего жестокости светской жизни, коррупцию священников и абсолютно уверенного в существовании ада – спасение падших душ было делом само собой разумеющимся и требовавшим всех сил без остатка.
Силы зла, по его мнению, не ограничивались только стремлением к мирскому благополучию и власти, но распространялись на куда более тонкие и чувствительные сферы, связанные с ложными идеями и представлениями. Очень набожный, Бернард к тому же обладал выдающимся интеллектом, и это отмечали все, кто слышал его содержательные проповеди. Он мгновенно распознавал еретические взгляды и беспощадно преследовал тех, кто их высказывал. В 1141 году на Соборе в Сансе он обвинил в ереси известного философа и теолога Пьера Абеляра и добился официального осуждения его рационалистического учения.
В 1145 году, как раз тогда, когда Евгений III инициировал новый крестовый поход, Бернард выступал в провинции Лангедок (Южная Франция) с обличением идей другого популярного проповедника – Анри Лозаннского. Приглашенный разрешить спор между королем Людовиком VII и графом Тибо Шампанским, Бернард сочувственно выслушал молодого монарха. Однако ему не понравилась идея поставить во главе столь важного духовного предприятия светского правителя, и он известил об этом папу Евгения. В результате 1 марта 1146 года тот переиздал свою буллу «Quantum Praedessores», предоставив Бернарду обнародовать ее во Франции.
А 31 марта Людовик VII и другие французские вельможи собрались, как и было договорено, в Везеле на новый совет. Известие о том, что с проповедью выступит сам Бернард Клервоский, привлекло туда его почитателей со всей Франции. Как и в 1095 году, когда на Соборе в Клермонском монастыре выступал Урбан II, церковь Святой Марии Магдалины оказалась слишком мала, чтобы вместить всех желающих. Поэтому на окраине города была построена специальная платформа. Обращение Бернарда, как всегда, произвело впечатление. По окончании проповеди оказалось так много желающих тут же нашить крест на одежду, что Бернарду даже пришлось разрезать свою алую сутану на полоски.
Первым к нему приблизился Людовик VII, а следом – его брат Робер, граф Дреский. Многие из тех, кто последовал в тот памятный день за братьями Капет, фактически шли по стопам своих отцов и дедов – например, Альфонсо-Жордан, граф Тулузский, который родился в то самое время, когда его отец штурмовал Триполи; Гильом, граф Неверский, чей отец участвовал в злополучной экспедиции 1101 года; Тьери, граф Фландрский, и Генрих, наследник графства Фландрия. К ним присоединились Амадей Савойский, Аршамбо Бурбонский и епископы из Лангра, Арраса и Лизе. Несколько дней спустя Бернард написал папе в Рим: «Вы повелели, я исполнил; авторитет повелевшего позволил успешно выполнить порученное… Все города и села теперь опустели. Вы с трудом насчитаете одного мужчину на семь женщин. И везде можно встретить вдов, чьи мужья еще живы».
Бернард выступал с проповедями не только в Везелс. Оттуда он направился на север – в Шалон-на- Марне и далее во Фландрию. А потенциальным новобранцам, с которыми не мог встретиться лично, Бернард отправил послания. Так, жителям Англии он писал:
«Спаситель небесный теряет свои земли, земли, где он явился пред людьми и где более тридцати лет жил среди людей… Всем известно, что ваша земля богата молодыми и сильными мужчинами. Весь мир восхваляет их достоинства, и слава об их отваге на устах у всех…»
Он всячески подчеркивал, что у крестоносцев есть великолепная возможность спасти свои грешные
