описываемых событий Жан Сен-Виктор вспоминает, как «многие шутили, что папа созвал этот Собор просто для того, чтобы вытрясти побольше деньжат».
И третий вопрос в расписании заседаний – обсуждение судьбы ордена Храма. Для Климента V было весьма важно, чтобы Собор поддержал ликвидацию ордена. Поэтому он так усиленно добивался от инквизиторских комиссий в различных странах все новых и новых доказательств, настаивая на применении пыток в тех случаях, когда не удавалось добиться признаний обычным путем. Все это потребовало намного больше времени, чем предполагалось, из-за чего и пришлось задержать открытие церковного Собора на целый год. Когда же все доказательства были собраны и проанализированы самим папой и его советниками, то выяснилось, что они выглядят неубедительно. Фактически только во Франции удалось до amp;иться заслуживающих определенного доверия признаний; а вот доказательства еретических настроений среди тамплиеров, добытые в других местах – особенно в Англии, Арагоне и на Кипре, – не могли стать основой для серьезных обвинений.
Помимо подготовки аннотаций многочисленных отчетов следственных комиссий, папа Климент поручил двум кардиналам – Жаку Дюэзу, своему гасконскому приятелю, и Гильому Ла Мару, епископам Авиньона и Анжера – изложить свое мнение относительно того, как следует поступить с тамплиерами. Оба прелата сочли вину ордена доказанной, а посему он должен быть распущен, и не путем голосования на Соборе, а личным указом папы как главы церкви – данной ему властью. Они также отвергли право ордена защищаться и доводы тех, кто заявлял, что столь благородные христиане «не могут быть извергнуты из тела церкви без предварительного обсуждения и полноправного правосудия». Позиция кардиналов отражала настроения Папской курии и окружения французского короля. Поверенный короля Якова II, присутствовавший на Соборе, писал ему: «Исходя из того, что мы здесь слышали от кардиналов и священников, нельзя обвинить весь орден, поскольку имеются доказательства вины лишь некоторых его членов». Цистерцианский аббат Жак Теринэ сомневался, могут ли люди столь знатного рода и постоянно рисковавшие жизнью для защиты Святой земли быть еретиками. Он также обратил внимание на многочисленные неясности и расхождения в задокументированных показаниях. Английский клирик Вальтер Гисборо писал, что «большинство прелатов было на стороне тамплиеров, за исключением представителей французского духовенства, которые, судя по всему, просто боялись своего короля, затеявшего весь этот скандал».
Климент оказался в трудном положении – формально он пригласил храмовников на Собор для защиты ордена, хотя в уме держал совсем иное. В конце октября случилось еще одно неожиданное и неприятное для верховного понтифика событие – на Собор явились семеро братьев, чтобы взять на себя защиту ордена. Кроме того, они утверждали, что в окре-стностях Вьенна скрываются от полутора до двух тысяч тамплиеров, которые готовы прийти им на помощь.
Папа приказал их арестовать и распорядился создать комиссию из пятидесяти человек, чтобы решить, имеют ли право тамплиеры на самостоятельную защиту; и если решение будет положительным, то могут ли в роли защитников выступать только прибывшие сюда тамплиеры или же необходимо вызвать их братьев из других христианских государств? А если это окажется слишком трудным, может ли папа выбрать для этой цели одного из них? Подавляющим большинством голосов комиссия постановила: тамплиеры имеют право на такую защиту. Против, как обычно, выступили французские епископы, близкие к королю Филиппу, во главе с Жилем Эйсленом.
Однако это решение выглядело трудновыполнимым, поскольку во Вьенне заметно ухудшились бытовые условия и истощились запасы еды, что вызвало резкое подорожание продуктов. В городе к тому же вспыхнули эпидемии, уже унесшие жизни нескольких святых отцов. В этих обстоятельствах упрямство комиссии вызвало откровенное недовольство Климента V и буквально взбесило Филиппа Красивого. Чтобы повлиять на решение Собора, французский король применил тот самый прием, который уже помог ему четыре года назад, – он назначил на февраль 1312 года заседание Генеральных штатов, но не в Туре, а в Лионе, который располагался в двадцати километрах выше Вьенна по реке.
Климент, по-прежнему опасавшийся возможной активности Филиппа в деле покойного папы Бонифация VIII и уже отчаявшийся организовать новый крестовый поход, поддерживал постоянную переписку с королем. А 17 февраля папа принял от него представительную делегацию во главе с принцем Людовиком Наваррским. В нее входили графы Бу-лонский и Сен-Поль, а также его главные советники – Ан-герран де Мариньи, Гильом де Плезан и Гильом де Ногаре. Вместе с приближенными кардиналами они стали искать выход из создавшейся ситуации.
Но тут возникло новое обстоятельство – арагонский король Яков II соглашался распустить орден Храма в своем королевстве, но при этом настаивал, чтобы имущество тамплиеров было передано местному духовно-рыцарскому ордену Калатравы. Судьба конфискованной собственности стала камнем преткновения и в переговорах папы с французским монархом. Филипп Красивый, давно задумавший провести операцию по образцу Якова II, отправил папе послание: «Страстно переживая за чистоту и прочность христианской веры и с горечью сознавая, сколь много нанесенных Христу ран остается безнаказанными, с преданностью, смирением и любовью призываю Ваше Святейшество раздавить этот богопротивный орден, а вместо него создать новое рыцарское братство и передать ему все имущество упомянутого ордена вместе с правами, почестями и обязанностями».
Отлично зная, что магистром нового ордена король Филипп хочет сделать одного из своих сыновей, Климент V проявил в данном вопросе неожиданную твердость, настояв на том, чтобы орден Храма был распущен – но без формального осуждения, – а вся его собственность была передана госпитальерам. Не добившись желаемого в полном объеме, ко-роль предложил компромиссное решение, пообещав согласиться с любым папским решением, но оставляя за собой «собственные права, а также права наших священников, ба-ронов, дворян и других королевских подданных».
Климент еще некоторое время колебался, пока 20 марта Филипп Красивый не дал ясно понять своих намерений, внезапно появившись на Вьеннском соборе в сопровождении двух братьев, трех сыновей и многочисленной вооруженной свиты. Два дня спустя папа провел тайное заседание консистории, на котором уговорил ранее созданную по делу тамп-лиеров комиссию пересмотреть свое решение. Понимая, что игра проиграна – возможно, их подкупили или запугали французы, – большинство прелатов проголосовало за полную ликвидацию ордена. Это решение один из его противников, епископ Валенсии, назвал «противоправным и несправедливым».
3 апреля Собор собрался на одну из последних сессий в храме Святого Маврикия, чтобы выслушать проповедь папы Климента V, зачитавшего из Библии пятый стих первого псалма: «Потому не устоят нечестивые на суде и грешники – в собрании праведных». При этом верховный понтифик восседал на троне, а по бокам от него – и чуть ниже – заняли места король Филипп IV и принц Наваррский. По окончании проповеди и перед началом слушаний глашатай объявил, что под угрозой отлучения никому на данной сессии не по-зволено говорить без разрешения папы римского.
Далее Климент V зачитал новую буллу – «Vox in excelso», подведя таким образом черту под историей ордена бедных рыцарей Храма. Булла специально была составлена так, чтобы избежать прямых обвинений в адрес братства как такового: орден был распущен, но без формального приговора, а лишь согласно папскому декрету, «учитывая дурную репутацию тамплиеров, имеющиеся против них подозрения и обвинения; учитывая таинственные способы и обряды приема в сей орден, дурное и антихристианское поведение многих из его членов; особо учитывая, что берется с них клятва не раскрывать ничего из церемонии допуска и никогда не выходить из ордена; учитывая, что позорные слухи не прекратятся, доколе орден существует; учитывая, сверх того, какой опасности подвергаются вера и души людские, равно как и омерзительные злодеяния чрезвычайно многих членов ордена…»
Как о доказанном сообщалось и о «многих ужасных вещах», которые позволяли себе «братья из этого ордена… впавшие в тяжкий грех вероотступничества против самого Господа нашего Иисуса Христа, поклонявшиеся мерзким идолищам и предававшиеся непотребному содомитскому греху…»
Авторы этого текста явно хотели оправдаться в собственных глазах, напомнив, что «римская церковь в своей истории распускала другие прославленные ордена и за гораздо меньшие проступки по сравнению с перечисленными…» В документе звучал даже мотив примирения: дескать, жесткое решение далось, папе «не без горечи и боли в сердце». Однако на этот раз от Собора не требовалось ни согласиться, ни отвергнуть папское постановление – предлагалось лишь принять к сведению, что «орден упразднен окончательно и навечно. С одобрения совета святых отцов, мы налагаем этот бессрочный запрет и категорически предупреждаем: ежели кто в будущем осмелится вступить в вышеуказанный орден, или
