ней.
Как только свет утра пробился через отверстие для выхода дыма и через окна, Сигрид встала и отправилась в церковь к заутрене.
Как она и надеялась, Сигват был там. Она увидела его коленопреклоненным возле алтаря вместе с конунгом и другими приближенными.
Служба шла по-иному, не так, как в Стейнкьере. Служили сразу несколько священников, идущих друг за другом с пением и кадилами. Однако Сигрид не пыталась следить за тем, что происходило. Она не могла оторвать взгляда от спины конунга, стоявшего на коленях перед алтарем. И ей казалось, что крики из Мэрина перекрывают церковное пение.
Когда служба закончилась, она встала недалеко от входа. Сигвату трудно будет не заметить ее, когда король со свитой станут выходить из церкви.
Их взгляды встретились, он увидел ее. Она встала на колени, а затем распростерлась на полу, словно молясь.
Спустя некоторое время она почувствовала на плече его руку, поднялась и вместе с ним перешла в соседнее помещение.
— Я пришла для того, чтобы сказать, о своем согласии стать твоей женой, Сигват.
Он уставился на нее, словно видел перед собой привидение.
— А то, что ты сказала вчера?
— Я потеряла голову после убийства Эльвира.
— А я подумал, ты хотела сказать, что я не хорош для тебя.
— И не думала такого.
— Бог мой! — простонал Сигват, положив руки ей на плечи. — Сигрид, — произнес он медленно. — Я говорил о тебе с королем вчера вечером. Но просил не за себя. Я просил за Кальва Арнисона, он сказал, что хочет взять тебя в жены, и он был больше, чем рад, когда я предложил ему поговорить об этом деле с королем. Его отец лендман короля, и он из рода ярлов Арнмод в Мере. Я подумал, что он будет тебе хорошим мужем.
Сигрид побледнела.
— У него есть брат по имени Финн? — спросила она.
Сигват кивнул головой.
— Ты его знаешь?
— Встречала его.
— Король был в хорошем расположении духа, — продолжал Сигват. — Он не только дал Кальву свое согласие, но подарил ему Эгга и все остальное, чем владел Эльвир, а также обещал сделать его лендманом.
Сигрид стояла окаменев и молчала. Словно вопрос шел о самой жизни. Говорить она не могла. И когда Сигват притянул ее к себе, она не сопротивлялась, внезапно схватилась за него, прижалась с такой силой, которую и сама не могла понять.
— Сигрид, — прошептал он охрипшим голосом, когда наконец отпустил ее, — ты не должна была этого делать.
Она побежала прочь от Сигвата и от своих мыслей.
Кальв Арнисон, выйдя из большого зала королевского дома, прищурил глаза от яркого дневного света; он на секунду остановился, прежде чем пойти к одной из небольших дворовых построек. Он перешагнул через порог и снова остановился, давая глазам привыкнуть к полутьме, царившей внутри дома. Потом обратился к женщине, сидевшей возле дверей:
— Сигрид Турирсдаттер из Эгга живет здесь?
Женщина хотела было ответить отрицательно, но, узнав Кальва, одного из любимых королем людей, передумала и показала рукой, сказав:
— Вон она сидит. — Потом, презрительно усмехнувшись, добавила. — Теперь она уже не важничает своим положением хозяйки Эгга, которое у нее отняли.
— Заткнись! — коротко произнес Кальв и направился к скамье, на которой сидела Сигрид.
Она не подняла глаз, когда он подошел и сел рядом с ней. Прошло некоторое время прежде, чем он произнес первые слова. Она сидела, отвернувшись от него и уставив взгляд в пол. Кальв смотрел на мягкую линию ее шеи, на неподвижно лежавшие руки с переплетенными пальцами, думая над словами женщины у дверей, и удивлялся: неужели Сигрид вынуждена постоянно терпеть такие издевательства.
Он видел ее гордое поведение в Мэрине, слышал ее ответы королю Олаву, и выражение его лица стало задумчиво, когда он осмотрелся в этом мрачном маленьком доме, где ее держали вместе со слугами.
На скамье сидел полупьяный мужик вместе с одной из служанок. Он что-то горячо шептал ей, она хохотала, и, когда он обнял ее, начала повизгивать. В углу, за игрой в тавлеи [8] сидели несколько мужчин.
Разговаривая, они постоянно сыпали грубыми ругательствами и проклятиями, языческими и христианскими.
Он снова взглянул на Сигрид. Она выглядела словно раненая лань.
Когда он положил руку на ее плечо, она дернулась, как будто хотела отодвинуться подальше, но осталась сидеть на месте.
— Меня зовут Кальв. Я сын Арни Арнмодссона из Гиске, — произнес он. — Я один из приближенных короля Олава, и король дал согласие на то, чтобы я взял тебя в жены.
Она медленно повернулась к нему.
— А как относительно согласия моих братьев Турира Собаки из Бьяркея и Сигурда Турирссона из Тронденеса?
— Турир Собака человек короля, — ответил Кальв. — Он не будет против. И едва ли твой другой брат воспротивится воле конунга.
Сигрид промолчала.
— Король отдал мне Эгга и другие усадьбы, которые принадлежали… — Он замолчал.
— Которыми владел Эльвир, — безразличным тоном закончила она его фразу.
— Да, — сказал Кальв, глядя на нее с удивлением. И твердо продолжил: — Ты больше не будешь вынуждена выслушивать ругань и проклятия, которыми поливают тебя здесь бабы.
Сигрид передернула плечами:
— Они меня не трогают. Эти женщины сами не понимают, что говорят.
Он пристально посмотрел на нее. Хотя она сидела рядом с ним, между ними была пропасть. И когда он все же положил руку на ее плечо, она холодно промолвила:
— Не кажется ли тебе, Кальв Арнисон, что ты пытаешься улучшить мое положение здесь, поступая со мной непристойным образом?
Он не ответил, но руку с плеча снял. А она продолжала тем же тоном:
— Уверена, что ты не пожелаешь жениться на женщине, носящей под сердцем ребенка от другого мужчины.
Его взгляд невольно скользнул вниз по ее телу и остановился на талии.
— Когда? — спросил он.
— К святкам.
В этот момент они подняли глаза, ибо Сигрид назвали по имени. К ним подошел один из дружинников короля.
— Конунг желает говорить с тобой, — сказал он.
Сигрид глотнула. Впервые после того, как она была взята в плен, к ней обратились с тем почтением, которого заслуживала женщина ее происхождения.
— С тобой тоже, Кальв Арнисон, — добавил дружинник, увидев Кальва.
Они поднялись и вместе пересекли двор. Но прежде чем войти в трапезную, Кальв остановился. Взял обе ее руки в свои и, глядя вниз, проговорил:
— Я… я… хочу, чтобы ты была со мной, даже если ждешь ребенка. Я сделаю все, чтобы быть хорошим отцом для твоих мальчиков, я не хочу, чтобы ты испытывала боль, Сигрид.
Она взглянула на него. И когда увидела, что он покраснел, как юноша, почувствовала себя
