— Я имею в виду не это. Почему ты не хочешь поговорить со мной с глазу на глаз?
— Здесь не так легко остаться с глазу на глаз.
— Раньше для тебя это было легко. Ты забыла, как мы однажды сидели на бревнах и беседовали?
Она взглянула на фьорд; ей показалось, что она почувствовала запах смолы и услышала далекий шум деревьев на горном склоне.
Турир потерял тогда любимого человека, и она делала все, чтобы помочь ему.
Она взглянула на него, и он улыбнулся ей. На этот раз улыбка осветила и его глаза, что удивительно, это не шло к его жестокому лицу.
Немного позднее они бок о бок поднялись в гору. Здесь к востоку от тропинки стояли огромные могильные курганы. Он спросил, кто покоится в них, и она рассказала, как могла.
На этот раз бревен, на которые можно было бы присесть, не оказалось, но он снял с себя плащ и расстелил его на земле.
Когда они были вместе здесь в последний раз, была весна, чирикали и пели птицы в кронах деревьев и кустах. Сейчас же все перелетные птицы улетели на юг, небо стало высоким, а воздух был холодным и прозрачным.
Она бросила на него взгляд и поинтересовалась, о чем он хотел поговорить.
Он поднял руки к вырезу своей туники. И она уже за мгновение до того, как он показал ей
— Я дал обет, что всегда буду носить его на себе, — сказал он, и она увидела молот Тора в его загорелой, мозолистой руке.
— Разве ты не знаешь, что ношение такого амулета карается смертью! — в ее голосе звучал откровенный страх.
Он пожал плечами и снова спрятал амулет под одежду.
— Я сейчас отдал свою жизнь в твои руки, — только и сказал он.
Ее охватило чувство радостного удивления оттого, что он гордился ею сейчас, когда многие отвернулись от нее.
«Родовая связь крепче любой другой», — сказал он в тот раз при расставании. И она начала осознавать, как много это для него значило. Показав ей молот, который она подарила ему тогда, он дал понять ей не только, что он гордится ею, но и что она может гордиться им.
Постепенно, пока она внимательно рассматривала его лицо, словно исчезли те годы, которые разделяли их, растворились, как утренний туман над лесным озером. Сейчас она его узнала. Поискала его руку и нашла ее.
— Я знаю, что ты скучаешь по Эльвиру, Сигрид, — тихо произнес он.
Ее рассказ полился, подобно водопаду, единым потоком и сначала был почти непонятен. Он смотрел на фьорд, и все крепче сжимал ее руку.
Прошел довольно большой промежуток времени, прежде чем он смог что-нибудь сказать. И когда наконец повернулся к ней, то утешить ее не мог.
— Время излечит тебя, — только и промолвил он.
Она была разочарована: ведь она надеялась, что брат сделает все, чтобы облегчить ее страдания.
— Если время лекарь, то странно, почему ты не женился снова.
— Мне и так хорошо, — ответил он. — Да и не хочу, чтобы Сигурд делил с кем-нибудь наследство.
— Я слышала, что у тебя есть наложница…
— Она не может иметь детей. Об этом я знал до того, как привез ее к себе.
— Легко сказать, что меня излечит время, — с горечью сказала Сигрид. — Ты не можешь предложить мне что-нибудь получше?
— Другого не дано, Сигрид.
— Во всяком случае, тебе никто не докучает в твоей скорби, тебя не заставляли жениться снова. И ты мужчина. У тебя все по-иному. Ты привык сам распоряжаться собой. А мной всегда руководили другие: сначала ты, а потом Эльвир. Когда Эльвир умер, я не знала, что мне делать или к кому обратиться. Я подумала было воспротивиться воле короля или как-нибудь послать тебе весть. Я и сейчас не знаю, что хорошо, а что плохо.
— Я думаю, что ты поступила наилучшим образом. Кальв показался мне разумным человеком. Он, я уверен, поможет тебе.
— Он друг короля, Турир. Ты должен понять, что существует много проблем, о которых я не могу с ним разговаривать.
— О чем?
— Ты и сам человек конунга…
— Только до той поры, пока меня это устраивает.
Она внимательно посмотрела на него. Потом задумалась.
— Ты не крещен, Турир, если носишь на себе молот Тора?
— Все мы крещены, — усмехнулся он. — Но не спрашивай меня, во что я верю.
— Ты не веришь в Христа?
— Для того, чтобы я принял новое учение, необходимо больше, чем повеление короля. Как-то я сказал священнику Энунду, что поверю его Богу, если Тот покажет мне сначала, на что Он способен. Он должен дать мне знамение, которое я мог бы принять и следовать ему. Но я его до сих пор не получил.
— У тебя появлялось желание получить знамение? — В его голосе было что-то такое, что вынудило ее задать этот вопрос.
Он удивленно посмотрел на нее.
— Может быть, — промолвил он. — Иногда такое желание возникало, надо ведь мне иметь какую- нибудь опору. — Тут он тряхнул головой: — Ты задаешь слишком много вопросов, Сигрид. Зачем мне Бог, который желает распоряжаться моей жизнью? Если человек совершил что-либо в этом мире, то пусть гордится собой сам; бесполезно ждать до смерти, что за тебя все сделает Бог…
— Я пытаюсь быть христианкой, но ничего из этого пока не получается, — промолвила Сигрид.
— Сообщи мне, когда у тебя будет такое знамение, — сухо произнес Турир.
— Если я откажусь от этих попыток, то это будет предательством по отношению к Эльвиру, — продолжала она. — Я уже и так его предала.
— Да? — он бросил на нее мгновенный взгляд.
— А не преступно ли было выйти замуж за Кальва и жить с ним здесь, в Эгга? Со дня гибели Эльвира не прошло и двух месяцев, как я выскочила замуж, да еще за одного из приближенных короля.
— Тебя принудили к этому.
— Может, я и не хотела бы этого, но мысль об усадьбе и достоинстве не оставляла меня. И я Кальва не только терплю, Турир.
— Это хорошо. Ты замужем за настоящим мужчиной.
— В начале я об этом почти не думала. Но в последнее время мне кажется, что со мной происходит что-то скверное. Я очень любила Эльвира и скорбела о нем. А сейчас я почти не испытываю неприязни к Кальву. И как только подумаю об этом, мне становится страшно. Боюсь, что Эльвир придет и накажет меня, предательницу.
— Несколько раз мне на память приходила Сигрун, которая заснула на руках Хельги, когда тот вышел к ней из своей могилы. Скорбь ее была столь велика, что привела ее к смерти из-за того, что он уже больше не возвращался. И я ни разу не осмелилась побывать на могиле Эльвира. Если бы я отказалась снова выйти замуж, то, может быть, мы бы встретились с Эльвиром в новой жизни, как это случилось с этими героями.
— Ты, кажется, говорила, что крестилась…
Она сразу не ответила.
— Я пытаюсь быть христианкой, — услышал он в ответ спустя некоторое время. — Но не так-то легко забыть все старое, когда столь болезненно воспринимаешь новое.
— Так думаю и я, — сказал Турир. Он внезапно расхохотался: — Пусть Энунд верит сколько хочет, что мне будет знамение, когда пожелает его Бог. Он может просить этого до посинения.
Сигрид промолчала. Она сидела, обхватив колени руками, и смотрела через фьорд на Мэрин. Он
