ухо:
— Тишь да гладь. То ли еще будет.
Блеск в глазах Лью обещал резкий поворот в событиях.
Игра шла своим ходом. Бонни сдвинула стопку голубых фишек на номер девятнадцать. Тай поставил на тот же номер такую же стопку. Открылась дверь, и Алессандро ввел в зал очень известную киноактрису, которая совсем недавно вышла замуж за князя Юсова, из русской царской фамилии. Князь был с нею и при полном параде.
Естественно, что все в зале, включая крупье, повернули в их сторону головы. В этот момент Лью украдкой переставил фишки Бонни с девятнадцати на девятку. Боже мой, ужаснулся Квин, а что, если выпадет девятнадцать?!
— Девятнадцать, — громко объявил крупье.
Руки Бонни и Тая встретились на горке фишек. Бонни руку не убрала.
— Кто-нибудь объяснит этому джентльмену, что это мой выигрыш? — В голосе у нее звенел лед.
Но Тай прикрывал ее ладонь своей.
— Не в моих обычаях спорить с леди. Может, кто-нибудь вразумит ее?
— Джентльмен пытается схитрить, это мое.
— Леди напрасно старается — фишки поставил я.
— Батч, ты же смотрел, когда я ставила на девятнадцать.
— Я не следил за игрой. Послушай, дорогая...
— Крупье, разве вы не видели, как я закрыл девятнадцать?
Крупье явно смутился.
— Боюсь, что не видел...
— Это фишки Тая! — заявила одна из его девушек.
— Нет, это Бонни, — возразил русский режиссер. — Я видел, как она их ставила.
— Но я своими глазами видела, как на девятнадцать ставил Тай...
— Нет, Бонни.
За столом поднялся страшный шум. Тай и Бонни грозно уставились друг на друга. Вундеркинд разозлился. Прибежал Алессандро.
— Леди и джентльмены, прошу вас, тише! Вы мешаете другим. Что у вас произошло?
Тай и Бонни наперебой принялись объяснять.
— Неправда! — кричала Бонни. — И отпусти мою руку!
— Извини, но я не понимаю, с какой стати! Если бы на твоем месте был кто-то другой, я бы еще мог поверить на слово.
— Да как ты смеешь!
— Перестань прикидываться. Не надо играть на публику — ты не на съемках.
— Ах, это я играю на публику? — задохнулась Бонни. — Да это ты — фигляр, комедиант!
Тай захлопал в ладоши:
— Браво, сестренка! Вот это у тебя здорово получилось.
— Красавчик!
Тай воспринял это как оскорбление.
— За такое следует пощечиной наградить.
— Ну, вот ты сам и напросился! — И Бонни звонко шлепнула Ройла по лицу.
Тай побледнел. Бонни тяжело дышала. Жак Батчер Что-то шептал ей на ухо. Алессандро вполголоса урезонивал Тая.
— За это она ответит, — сказал Тай. — Если она полагает, что может безнаказанно меня топтать...
— Наглый молокосос! — взвизгнула Бонни. — Обвинить меня в мошенничестве...
— Прошу вас! — перекрыл их вопли Алессандро. — Я выплачу выигрыш вам обоим. А сейчас я попрошу вас, мисс Стюарт, и вас, мистер Ройл, либо успокоиться, либо уйти.
— Уйти? Из этого мерзкого места — с превеликим удовольствием! — И Бонни сбросила со своего плеча руку Жака Батчера и кинулась к двери. Тай оттолкнул Алессандро и рванулся за ней. Вундеркинд, естественно, следом. Троица исчезла под аккомпанемент крика и пересудов.
— Нет, игривый мой друг, так шутить было нельзя, — сказал Баскому Квин.
— Согласен, — со вздохом произнес Лью и повернулся к своей брюнетке: — Ну что, дорогуша, пойдем посмотрим, как у них там.
Он оттащил свою подругу от рулетки и повел к выходу.
Что-то заставило Квина оглянуться на Джона Ройла. Он так и сидел за стойкой — неподвижно и бесстрастно, словно не слышал скандала прямо за спиной. Однако в зеркале Эллери увидел на его лице кривую горькую усмешку.
Глава 4
БИТВА У РОЙЛА
Целых семь дней после того «тихого» вечера у Алессандро мистер Квин слышал свист пуль в устрашающей близости к своей голове; это было все равно что оказаться на нейтральной полосе меж двух воюющих армий. К исходу недели он не только собрал кучу материала, но и получил несколько уроков по выживанию в экстремальных условиях.
Он изучал в библиотеке студии газетные вырезки по старшему поколению враждующих сторон, когда его срочно вызвали к Жаку Батчеру.
Вид у Вундеркинда был потрепанный, но победительный.
— Mirabelle dictu[1], но мы на подходе к вершине мира.
— Мир — это всегда хорошо, — ухмыльнулся Лью. — Дело известное.
— Они что, согласились? — недоверчиво спросил Эллери.
— Безоговорочно.
— Отказываюсь верить. Что ты использовал? Гипноз?
— Нет. Сыграл на тщеславии. Я знал, на что они клюнут.
— Блит, правда, устроила побоище, — вставил Лью.
— Тогда я сказал, что Джек ее не хочет и надеется на Корнелл. Пришлось ей прикусить язык и выдавить из себя «да».
— А как наш несравненный Джон Ройл?
Лью сдвинул брови:
— Это ведь туфта была насчет Корнелл... у меня такое ощущение, что он прямо жаждет сыграть с Блит в одном фильме.
— Он всю неделю ходил понурый, — задумчиво произнес Эллери.
— Так он пять дней в рот не брал! — ответил Лью.
— Такое любого весельчака доконает. Я скажу тебе, что на него наехало!
— Давайте не будем испытывать судьбу, — сказал суеверно Жак Батчер. — Самое главное, они наши.
— Ну, не представляю, Батч, чтобы у молодых ты выиграл этот тайм так гладко.
Продюсера передернуло.
— Ой, прошу тебя... Тай сдался только потому, что публика требует от него роли из реальной жизни: сейчас ведь волна биографий. Вот я ему и говорю: для поклонения лучше не придумаешь, чем Тай Ройл в роли Тая Ройла. Истинная жизнь! Знаете, что он мне ответил? «Хорошо, я покажу им истинную жизнь, когда сверну своими руками лилейно-белую шейку твоей невесты».
— Звучит паршиво, — признал Эллери.
— Хуже некуда, — поддакнул Лью.
А Батчер продолжал печально:
