— Слышал о нем. Он писатель, так?
— Он думает, что да. Дело в том, что Баском потрясающий выдумщик. Ему в голову приходят блестящие идеи. По части кино. Величайший замысел явился ему за покером, когда он уже так накачался, что не мог туза отличить от короля. Так вот, Уорнеры купили у него сюжет за двадцать пять тысяч и заработали на нем два миллиона. А самый знаменитый случай — это когда Баском отдал одному писателю свою идею в уплату за сотенный долг... Ну так вот, разработкой будете заниматься вместе.
— Разработкой чего? — проскрипел Эллери.
— Исходника, который он мне продал. Бизнес есть бизнес. Если я позволю Баскому заниматься этим в одиночку, то он явится с такими кружевами, каких ты в жизни не выдавал. Если вообще явится, что сомнительно. Поэтому я хочу, чтобы над сценарием вы работали вместе.
— А он сам-то об этом знает? — сухо спросил Эллери.
— К этому времени наверняка узнал. На киностудии секреты утаить невозможно. Но ты насчет Лью не беспокойся. С ним полный порядок. Причудливейшее создание природы: вспыльчивый, абсолютно независимый, с блестящим кинематографическим мышлением, игрок, бабник, запойный пьяница, в общем, парень что надо.
— Гм... — замычал Эллери.
— Только не дай ему себя подмять. Ты будешь заставлять его работать и следить, чтобы он не сбежал в Лас-Вегас играть в карты. Потом у него начнется запой, а мы и так не помним, когда его видели трезвым последний раз... Прости... — Батчер нажал кнопку переговорника: — Да, Мадж.
Второй секретарь сказала полуобморочным голосом:
— Мистер Баском только что пронесся мимо меня и на ходу схватил со стола нож для писем. Опять, ну вот... Так что я решила вас предупредить.
— Она сказала, нож? — встревожился Эллери.
Коренастый мужчина в мешковатой одежде влетел в кабинет, подобно шаровой молнии. У него были надутые щеки, нос как вареная луковица, торчащие клоками волосы, а из-под опухших век смотрели, как дула пистолетов, яростные маленькие глазки.
Вбежав в комнату, он притормозил, танцуя на месте, и помахал длинным ножом для бумаги. Потом подскочил к письменному столу Батчера, за которым сидел окаменевший мистер Квин, и поводил ножом у него перед носом.
— Видишь это? — заорал пришелец.
Мистер Квин в ответ только молча кивнул. Лучше бы он не видел.
— Знаешь, что это?
— Нож, — булькнул мистер Квин.
— Знаешь, где я его обнаружил?
Мистер Квин помотал головой. Лохматый вскинул руку и с силой воткнул нож в крышку стола.
— У себя в спине! Знаешь, крыса, кто его мне всадил?
Мистер Квин невольно отодвинулся вместе со стулом.
— Это ты, грязный бумагомарака из Нью-Йорка! — сообщил мистер Баском.
Он выхватил бутылку виски из открытого бара Батчера и жадно припал к темно-коричневому горлышку.
— Уже второй сюжет моего самого страшного сна, — пробормотал мистер Квин.
— Да брось, просто Лью, — с поразительным спокойствием сказал Батчер. — Он всегда все драматизирует. Такое происходит при запуске каждого проекта. Слушай, Лью, ты неправильно воспринял Квина. Познакомьтесь. Эллери Квин, Лью Баском.
— Как поживаете? — произнес формулу вежливости мистер Квин.
— Паршиво, — отозвался Лью из-за бутылки.
— Квин только будет помогать тебе в работе над сценарием. Это твоя работа, Лью, и заплатят тебе по полной.
— Да, именно, — натужно улыбнувшись, подтвердил Эллери. — Лью, старина, я буду твоим помощником, и не больше.
Мокрые губы мистера Баскома растянулись в широкой улыбке.
— Ну, тогда другое дело, — ответил он. — За это, дружище, необходимо выпить. Пару раз. И ты, Батч, тоже. Давайте допьем бутылку. Здесь всего-то по паре глотков.
Благопристойный Алан Кларк, покой и чистота улиц Нью-Йорка, тысячи нормальных людей — все это было далеко, за сотни световых лет. Мистер Квин, все еще с похмелья и вообще, пересилил себя, протянул руку и принял от мистера Баскома бутылку виски с напускной храбростью отчаявшегося.
Рядом с кабинетом Жака Батчера находилась свободная комната, обставленная с роскошью монаха- затворника. В ней слегка попахивало дезинфицирующим средством.
— Сюда я прихожу, когда мне нужно подумать, — пояснил Батчер. — А вы, ребята, будете здесь работать. Я хочу, чтобы вы были у меня под рукой.
Эллери, осознав, что ему придется пребывать в четырех стенах пустой комнаты наедине с типом, который может выкинуть что угодно, жалобно посмотрел на Вундеркинда. Но тот приветливо ему улыбнулся и захлопнул дверь.
— Да все в норме, — раздраженно бросил мистер Баском. — Садись на корточки и слушай. Тебя же допустили к борьбе за приз Академии, считай, ты уже в списке победителей!
Взглянув на дверь, выходившую во внутренний дворик, куда в случае чего можно будет улизнуть, мистер Квин присел. Лью растянулся на полу, заложил руки за голову и тихонько плюнул в распахнутое окно.
— Я уже ясно это вижу, — задумчиво заговорил он. — Толпы людей, съемки детей, страстные речи...
— Излагай проект, — попросил Эллери. — Факты, пожалуйста.
— А что бы ты сказал, — так же мечтательно продолжал Лью, — если бы «М-ДЖИ-М» вдруг раз! — и сняла бы фильм о жизни Греты Гарбо? О ней самой! А?
— Я бы сказал, что тебе следует продать эту идею «М-ДЖИ-М».
— Ты не улавливаешь. И главную роль в этом фильме сыграла бы Грета Гарбо. Саму себя. А?! — И Лью подержал триумфальную паузу.
Не дождавшись аплодисментов, Лью удивился:
— Да что с тобой? Неужели ты не представляешь, как это будет смотреться? Юные годы в Швеции, встреча с великим Стиллером, Голливуд заключает с ним контракт, он берет это наивное дитя с собой, Голливуд очарован ею и охладевает к Стиллеру, она производит сенсацию, от услуг Стиллера отказываются, любовь с Гилбертом, разбитые сердца... Боже мой!
— А мисс Гарбо согласилась бы? — спросил Эллери.
— Или предположим, что «Парамаунт» приглашает Джона, Лайонела и Этель и делает фильм об их жизни, — не обращая внимания на слушателя, гнул свое Баском.
— Да, это было бы нечто, — заметил Эллери.
Лью вскочил с пола и возвысил голос до патетики:
— Понимаешь, к чему я клоню? Знаешь, о ком мы напишем сценарий? О величайших актерах Америки! Об известнейших актерских семьях Голливуда!
— То есть Ройл и Стюарт, я полагаю, — нахмурился Эллери.
— Бог ты мой, ну а кто же еще? — грохотал Лью. — Ну, просекаешь, как это будет выглядеть? С одной стороны, Джон Ройл и его несмышленыш Тай, а с другой — Блит Стюарт и ее дочь Бонни. Старое поколение и новое. Такой своеобразный четырехугольник!
Окрыленный своей идеей, Лью, пошатываясь, вышел из комнаты и вскоре вернулся, держа в руке недопитую бутылку виски.
Эллери покусывал губу. Да, идея хороша. В жизни семей было столько драматических моментов, что вполне хватило бы на двухсерийный фильм и еще осталось бы на первоклассный спектакль на Бродвее.
